Дирижер
Окончил с отличием факультет оперно-симфонического дирижирования Санкт-Петербургской консерватории под руководством профессора Ильи Мусина. С 1989 года дирижер Мариинского театра, Санкт-Петербург.
В качестве приглашенного дирижера, выступает на сценах известных оперных театров: Австралийская Опера, Английская Национальная опера, Большой театр, Датская Королевская Опера, Королевская опера Ковент Гарден, Ла Скала, Метрополитан Опера, Опера Сан-Франциско, Парижская Национальная Опера и др.
Работает с ведущими симфоническими оркестрами России и стран СНГ, а также Австралии, Бельгии, Великобритании, Дании, Новой Зеландии, Норвегии, Франции, США.
Женат, двое детей.
В рамках международного проекта «Музыкальное лето в Сибири» в Красноярском крае с 9 по 19 июня проходит международный музыкальный фестиваль «Шедевры мировой классики на Енисее». В течение двух недель фестивальные мероприятия пройдут в Красноярске, Лесосибирске и Железногорске с участием музыкантов из Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, а также Италии, Германии, Польши и Южной Африки.
Открылся фестиваль в Красноярске русской программой в исполнении Красноярского симфонического оркестра под руководством дирижера Мариинского театра Александра Поляничко, музыканта мирового уровня, радушно принимаемого городами Европы, Японии и США. С дирижером мы встретились после генеральной репетиции, чтобы поговорить о тенденциях в музыке сегодня, о том, какое место в музыкальном мире занимают российские профессионалы.
Музыка возносит и исцеляет
Александр, рада вас приветствовать у нас в гостях в Красноярске. Как прошла репетиция?
Все репетиции прошли хорошо. Правда, на открытии планировалось исполнение «Жар Птицы» Стравинского в основной редакции 1910 года, которая подразумевает четверной состав оркестра. Но многих инструментов мы здесь не нашли. Поэтому я решил, что лучше исполнить сюиту 1919 года, в которой сам автор мудро и предусмотрительно сделал парный состав – два гобоя, два кларнета, две флейты и так далее. Так мы решили вопрос отсутствующих инструментов. Понимаю, что далеко не все получилось и программа сложна для того небольшого числа репетиций, которые у нас состоялись. Но скажу, что с Красноярским симфоническим мы репетировали с удовольствием, я видел огонек в глазах музыкантов. Одним словом, слушатель не в накладе.
Какого принципа вы придерживаетесь, работая за дирижерским пультом?
Для меня репетиция – путь понимания друг друга. И если это понимание есть, то есть и результат. Задача дирижера – объединить людей вокруг себя, заставить всех созидать, добиться того, чтобы зритель был доволен. Дирижируя, я всегда пытаюсь добиться от оркестра максимально возможного качества звучания, стараюсь, насколько это возможно, чтобы во время исполнения произошло нечто Прекрасное. Всю жизнь помню, как однажды вышел после концерта из Санкт-Петербургской филармонии – тогда дирижировал гениальный Евгений Мравинский – и видел, как мимо меня шли сотни ошеломленных слушателей. Я ощущал, что сам только что прикоснулся к божеству: на концерте случилось что-то невероятное, все шли как в трансе, подавленные величием произошедшего.
Понимаете, бывает, что у оркестра просто нет хороших инструментов, чтобы играть отлично. В 2004 году, например, я обнаружил, что оперный театр Сан-Франциско в большом финансовом кризисе. А это один из богатейших театров Америки, Калифорнии, где люди миллионами жертвуют деньги на искусство. Есть вещи, не зависящие от дирижера. Для меня же главное прийти в хорошем настроении на концерт, улыбнуться оркестру и сказать: «Уважаемые, я знаю все ваши проблемы. Мой долг воодушевить вас, поднять на подвиг, сыграть эту дивную партитуру с настроением, так, чтобы публика в зале не зевала, а с интересом слушала». И если мне это удалось, я счастлив. А если не удалось, я расстроен и размышляю, что не так.
Музыка, как и любое другое искусство, должна нас всех возносить над действительностью. Воспоминания о таких просветляющих моментах должны давать нам энергию в самые трудные моменты нашей жизни.
Как дирижер, я знаю, что память о свершениях дает человеку веру в себя. Хорошие воспоминания могут даже жизнь спасти. Я к этому отношусь абсолютно серьезно. Мои родители – врачи, они всегда считали, что музыка исцеляет. И я убежден, что музыка и врачевание очень близки друг к другу. Недавно был в Канаде и поразился одному 86-летнему человеку. Это один из богатейших людей, спонсор оркестра, он говорил мне: «Я до сих пор стараюсь играть на скрипке – и болезни не властны надо мной». Необходимость сосредотачиваться, заставлять себя работать, выполнять особые движения пальцами помогает сохранить здоровье. Это точно.
Музыкальное сообщество едино
Какие страны сегодня лидируют в опере и симфонической музыке? Заметно, что Китай в последнее время ведет себя активно…
В процентном отношении китайцев просто больше других… В Финляндии и Швеции, например, тоже много талантливых людей. Но когда вы приезжаете в любой город мира первое, что вы видите – Чайна Таун. Среди китайцев много талантливых и пробивных людей, к тому же знающих что такое нищета, борьба за место под солнцем. Правда, одаренности и истиной любви к искусству у китайских музыкантов не отнять. На одном из моих концертов играла китайская пианистка Катрин Ли. Она исполняла русскую музыку, объяснив мне, что она предпочитает ее любой другой. Кстати, на своем опыте я убедился, что русская музыка – одна из самых исполняемых в международном репертуаре. Я имею в виду классическую музыку: Чайковский, Скрябин, Шостакович, Прокофьев. А совсем недавно фамилии Денисова, Шнитке, Губайдуллина не сходили с афиш. В настоящее время тенденции поменялись, «всплыли» имена композиторов русского авангарда. Гавриил Попов и Николай Рословец вдруг заполонили мировые афиши. Русская музыка всегда была огромной ветвью мировой культуры и никем не игнорировалась. В Японии, например, боготворят Чайковского, организовали общество Шостаковича. Там подчас лучше понимают русскую музыку, чем в российских городах, потому что живо ею интересуются.
А какая страна, по-вашему, самая «музыкальная»?
Вы сложный вопрос задаете. В каждой стране есть то, чего нет в другой. Во Франции, например, удивительный баланс между… нежеланием работать и желанием отдохнуть. Французы очень профессиональны и играют замечательно. Но бокальчик «красненького» в перерыве одухотворяет их еще больше, чем просьбы дирижера. Австрия и Германия воспитаны в совершенно ином духе. Когда я стою за дирижерским пультом, во время концерта, слышу у себя за спиной шелест страниц: весь зал открывает ноты и следит за исполнением по партитурам! Если твои бабушки и дедушки ходили на концерты, то ты любишь музыку еще до своего рождения. Генетический интерес к музыке сформирован. Долгое время я работал в немецком городе Штутгарте. Так вот, в этом году там празднуют 450 лет существования городского оркестра. А теперь вспомните, что было 450 лет назад в России, если крепостное право отменили только в 1862 году. А оркестр Датской королевской оперы, где я также выступал, еще старее. В нем принят интересный порядок: никто не может управлять оркестром, кроме самого оркестра. Музыканты сами решают, сколько провести репетиций, когда, кого приглашать. Меня восхитило, что оркестр там сам себе хозяин.
На ваш взгляд, можно ли говорить о слушательском кризисе в России?
О кризисах можно всегда говорить. Проснулся в плохом настроении и говори себе на здоровье. Однако, никто не хочет забывать слова «музыка» и «искусство». Другое дело, что одни ходят на концерты, потому что испытывают потребность насладиться знакомой или незнакомой симфонией, а другие и нот не видели никогда.
Если публика слушает, значит, ты все делаешь правильно
Александр, а как вы относитесь к критике? В Интернете о вас не только восторженные отзывы, о «Баядерке» в Мариинском театре, например.
Есть критика, которую я ценю. Она может быть и плохая и хорошая. Мне есть чем гордиться. Постановка Леоша Яначека «Лисичка-плутовка» в опере Сан-Франциско оценена критиками как лучшее воплощение оперы за всю ее историю. Опера «Мазепа», которую я ставил в Уэльской национальной опере, получила премию, как лучшая постановка 2006 года. Если я вижу неконструктивную критику в рецензиях, это меня задевает. Чтобы критиковать, надо понимать всю сложность исполнительского искусства. Кто знает, в каком режиме работает Мариинский театр? Кто знает ресурс человеческого организма из тех, кто пишет, что он не удовлетворен концертом? Выйди и научи, если можешь лучше.
Что вы думаете о практике заказа сочинений композиторам? Какая музыка сейчас в авангарде?
Единственный путь для композитора реализовать свой проект – написать его под заказ. Но, если во времена Баха люди сразу слышали то, что создал сочинитель, то теперь мы продолжаем исполнять музыку Баха, а новинки откладываем. Подчас из-за смелых, новаторских экспериментов, ведь у каждого свой, «сумасшедший» взгляд на то, как использовать свой инструмент.
В сегодняшней музыке существует много уникальных ветвей. Ведь рамок теперь никаких нет. Уже все опробовано, созданы все возможные инструменты. А авангард – это же «непохожий на других». Скажем, польский авангардист Кшиштоф Пендерецкий однажды представлял свою новую симфонию и заявил: «Вы знаете, я вернулся к романтизму». Он сам дирижировал, музыка была очень эмоциональна и впечатлила и по-настоящему впечатлила. Эта партитура сильно отличалась от его прежних работ по стилю. Я вам скажу, у каждого свой период.
Очень редко композитор находит свой собственный язык, как, например, Шостакович. Я дирижировал в Мельбурне его симфонией №1. Открыв книгу отзывов, я поразился. На первой странице я увидел запись, что эту симфонию в 1928 году исполнил Николай Малько. То есть 19-летний композитор написал настолько яркое и потрясающее произведение, что все захотели его услышать, даже в Австралии за тысячи километров. И все приняли этот язык, а композитор тогда был очень современным. Для меня при исполнении новых сочинений критерий один: если публика слушает тобой задуманное и переживает это эмоционально, значит, ты все делаешь правильно.
Путь дирижера в России долог. Я посчитала, что вы учились профессии 24 года! Почему вы выбрали этот путь?
У меня совершенно типичный путь и самый простой. Я не мечтал стать дирижером. Так вышло. Сначала мне просто хотелось играть на скрипке. После окончания музыкальной школы, учитель сказал мне, что надо продолжать учиться. В училище я поступал без родительского одобрения. Мама даже просила меня забрать документы, сказав, что в семье все учителя и медики. В годы учебы я делал так – подходил к своим друзьям и знакомым и предлагал: «Хотите поиграть хорошую музыку?». А, получив согласие, писал ночами партии, расписывая новые партитуры, которые с большим трудом добывал, пускаясь на немыслимые ухищрения. Потом собрал камерный оркестр, стали выступать… После исполнения очень сложных партитур на празднике по случаю 100-летнего юбилея Игоря Стравинского, меня пригласил один очень уважаемый дирижер и сказал, что надо бы получать образование дирижера (улыбается). Так я им и стал.
Беседовала Ольга Мартынова
