«Если в Москву переехать после 30, душу ты не потеряешь, но навсегда останешься между двух миров» — эту меткую фразу одной женщины я проверяю на своем опыте уже четвертый год. Работает на 100 %. Воспринимать жизнь внутри МКАДа как абсолютно адекватную мне не позволяет прежний жизненный опыт: до сих пор удивляют некоторые явления, которых нет в России. Но и на страну я смотрю уже иначе. Как человек, который живет между двух миров и плохо вписывается в каждый из них.
Поехал в Москву в ковид
Переезжать в Москву, как некоторые мои однокурсники, я никогда не хотел. Столичную жизнь я наблюдал урывками еще в детстве, когда Москва была пересадочным пунктом на пути к маминым родителям, и когда мы гостили у родственников. Позже я здесь бывал по работе. Столичная суета и немного высокомерные жители в какой-то момент вызвали такое неприятие, что в 2010-х, путешествуя куда-то через Москву, я по возможности предпочитал проводить время между рейсами, не покидая аэропортов.
Поэтому решение о переезде на работу в столицу было спонтанным. Повлияли несколько факторов. Из-за изменения квалификационных требований Министерства образования пришлось оставить руководство кафедрой. Кроме того, захотелось заняться докторской, но к востоку от Урала — острый дефицит научных руководителей по моей специальности.
А главным триггером стали события 2020 года. Ровно тот случай, когда кризис — это не только проблемы, но и возможности.
Именно в тот ковидный год мой приятель Денис Прохоров лишился своего небольшого бизнеса — школы английского языка. Чтобы расплатиться с долгами, он решил поехать работать в Москву простым учителем. Только здесь они получают 80-120 тысяч рублей. Он прошел собеседование в одну из десяти элитных школ столицы.
Я тоже решил поехать за компанию. Нашел вакансию доцента, выиграл конкурс. Помогало и то, что из-за локдаунов документы подавались дистанционно, а вместо тех, что оформляются в столичных инстанциях, было разрешено приложить расписку с обещанием донести их позже. И обнадеживала ситуация с арендой квартир: многие люди из-за ковида из Москвы уехали, а цены немного снизились.
Конечно, мой переезд за компанию с приятелем все равно был авантюрой, на которую вновь я бы вряд ли решился. Отважился на нее потому, что были некоторые накопления и оставались пути отступления. Опять же, вдвоем было проще снимать жилье и переживать трудности столичной жизни. Тем более, что они начались с самого начала.
Только в Москве я узнал, что вуз объявил конкурс не на ставку, а на четверть ставки, и вместо рекламируемых на сайте университета 60-80 тысяч рублей в месяц я мог рассчитывать только на 18 тысяч. А за свою половину квартиры мне предстояло платить 20 тысяч рублей.
«Я не знаю, как вы будете выживать в Москве!» — сказала тогда при первой встрече моя начальница тоном, в котором смешались и удивление, и жалость, и некоторое злорадство по поводу безрассудства очередного «понаехавшего». Срочно пришлось рассылать резюме по другим вузам. В течение полутора месяцев на почасовую оплату меня взяли в коммерческий вуз, потом дали еще 0,3 ставки в РГГУ, куда позже перешел в штат.
Считаю, что во многом мне повезло: в тот ковидный год из-за высокой смертности неожиданно появлялись вакансии, перманентное пребывание на дистанте позволяло сравнительно легко преподавать сразу в трех вузах (при очном обучении колесить по Москве было бы нереально). Опять же, ученая степень, наличие научных статей и другие показатели позволяли конкурировать с москвичами. И все равно первый год был годом выживания: заработки были низкими, объемы работы — больше, чем в Красноярске, а уровень стресса высоким.
Привыкание и стабилизация жизни произошли только на третий год. Хотя до сих пор жизнь здесь для меня — это вахта, комфортная, экзотичная, но вахта.
Сверхкастовое общество
Говорят, жесткое классовое разделение в Москве возникло из-за приезжих. Потому что коренные жители (это те, которые тут живут несколько поколений) — люди открытые и простые. Мол, даже министерские чиновники могут спокойно общаться с рабоче-крестьянским людом. Но то ли они уже вымерли, то ли все эмигрировали в Европу, то ли законспирировались.
Хотя, нет, одного такого москвича я знаю лично: работает в Минфине (но это не точно), живет на Тверской в доме с двумя депутатами Госдумы, но общается просто, немного комплексует из-за отсутствия высшего образования, спокойно жалуется на тяготы жизни в центре («на триста тысяч можно лишь еле-еле сводить концы с концами»).
Конечно, в его квартиру, где он все собирается поставить мраморные подоконники, меня ни разу в гости не приглашал. Но таких москвичей еще поискать надо: самая заметная часть «нерезиновой» — это все-таки понаехавшие или уже рожденные тут понаехавшими.
Возможно, именно из-за приезжих Москва — это общество с жесткой социальной иерархией и весьма богатой кастовой системой. И единого образа столицы на самом деле просто нет: для кого-то это Москвабад (особенно если жить и работать в районах типа Царицыно). Для кого-то это — идиллия из старомосковских двориков на Патриках и вернисажей. А для кого-то — жестокий мир бизнеса в небоскребах Москва-Сити.
Первый признак кастовости хорошо обозначен известной фразой: «москвичи и гости столицы». Коренные и долго живущие вычисляют приезжих не только по одежде: москвичи (даже состоятельные) одеваются скромнее, беднее, редко подбирают одежду в тон. Общий стиль — «что надел, в том и пошел». Не важно куда. Приезжие слишком аккуратные и парадные. Отчасти поэтому Красноярск мне все больше напоминает курорт: в автобусах немало людей, одетых так же, как в Москве, наряжаются лишь обладатели авто с личным водителем.
Мне самому внешняя мимикрия под москвича давалась нелегко. В шкафу есть новые вещи, которые некуда надеть: профессура спокойно ходит в свитерах, покрытых катышками, и новинки на этом фоне — пижонство. Как-то такой вот поношенный свитер хотел по привычке надеть в самолет до Красноярска. Денис увидел и отчитал: одевайся прилично! Мол, мало ли кто увидит, мало ли что подумает. Москвичи в столице на общественное мнение внимание не обращают: главное, чтобы было тепло и удобно.
Второй параметр кастовой иерархии — это район проживания. В Москве — это твоя визитная карточка, которая сразу скажет и о вероятном заработке, и о социальном статусе. Дело не только в престижности места, но и в количестве проживающих мигрантов, качестве жилого фонда и городской среды (не все районы даже освещены уличными фонарями одинаково). Дело в безопасности наконец. Поэтому иногда лучше вообще молчать о том, на какой станции метро вы живете.
Настоящие короли московской жизни — те, кто внутри Садового кольца. Совсем не обязательно это олигархи с квартирами-версалями за 100-200 миллионов рублей на Тверском бульваре. Гуляя по Арбату, сверните в сторону. И где-нибудь в переулке Сивцев Вражек вы, весьма вероятно, встретите живущих там бичеватых алкашей, которым квартира досталась по наследству от бабки. Но даже социальную столовку они будут обсуждать с таким видом, что вы поймете месседж: они — жители столичного центра, уже поэтому их жизнь удалась, в отличие от всех тех, что живут за Садовым.
Вторая зона престижа — это районы между Садовым кольцом и ТТК (Третьим транспортным кольцом). В виде исключения сюда примыкают Новые Черемушки и Раменки. Например, в Раменках, где довелось пожить первые полгода в Москве, куча статусных мест: Мосфильм, главное здание МГУ, обилие посольств, бывшая Олимпийская деревня. В местные скверы детей водят гулять не только бабушки, но и гувернантки.
На улицах толпы модно одетых людей, дорогих машин, баров, где до поздней осени на верандах укутанные в пледы посетители потягивают из бокалов недешевое вино.
Бедные мигранты тоже встречаются, но они как-то теряются среди местного престижа. Да и в основном это обслуживающий персонал.
Даже полгода проживания в Раменках на мне оставили свой отпечаток. Когда хозяйка решила продать квартиру, и нам с Денисом пришлось перебираться в Строгино (только там тогда был приличный вариант), у меня был культурный шок. Серость советских панелек, захламленность парков, простоватость местных жителей и нищета бабушек в магазинах сразу бросались в глаза. А ведь Строгино — это не самый худший район Москвы.
На четвертый год мы перебрались в Бибирево. Выбирали между транспортной доступностью, приличным дизайном интерьера (не хотелось платить 47 тысяч за «бабушатник», пусть и ближе к центру) и престижностью района. Престижность проиграла. Строгино теперь вспоминается, как рай.
Ибо вечерами на местном бульваре открыто сидят наркоманы и алкаши, в местном парке ночью случаются оргии, а за окнами шумит МКАД...
Жестче Восток, Юго-Восток и Юг. Это тот самый Москвабад, что чувствуется даже по метро. Там на станциях стоят не флегматичные охранники с ручными металлоискателями, а грозные росгвардейцы с овчарками.
Впрочем, даже мигранты из Юго-Восточного административного округа — это все равно белая кость по сравнению с «замкадышами». Это в основном жители Московской области и Новой Москвы. Конечно, есть и очень богатые районы: Рублевка, Барвиха. В конце концов есть Красногорск, где находится правительство области и респектабельные ТРЦ у «Крокус-сити холла». Но он за МКАДом — и точка!
Про «замкадье» надо сделать одно важное пояснение. Принято думать, что для жителей столицы все россияне с внешней стороны волшебного автодорожного кольца — это люди второго сорта. Но это не так. Да, у москвичей есть снобизм по отношению к обитателям европейской части страны, потому что из мелкого городка в Тульской области до Москвы можно добраться автобусом. Чем многие искатели лучшей жизни и пользуются.
А вот на уральцев, сибиряков, жителей Дальнего Востока смотрят скорее как на богатых нефтяников. Во-первых, даже в голове у москвичей с большим трудом укладывается, как можно тратить 15-20 тысяч рублей за авиаперелет в одну сторону на восток страны, если слетать в Сочи дешевле. Во-вторых, надо признать, что и бедные люди из зауральской части России в Москву не особенно-то и ездят: на туризм денег нет, а заработки можно найти и поближе.
Почему Москва — город одиночек
«Сытая жизнь» москвичей — предмет зависти россиян и одна из причин, по которой продолжают ехать в «нерезиновую». Тем более, что на сайтах вакансий можно увидеть зарплаты в 60-100 тысяч рублей и выше.
Но, завидуя московским зарплатам и пенсиям, россияне не учитывают принципиальную разницу в жизненных укладах. А она есть. В России до сих пор крепки родственные и общинные связи, потому что при низких региональных зарплатах иначе не выжить. У каждого человека есть круг поддержки, и мы настолько считаем это естественным, что не замечаем.
Внутри такой вот «общины» — и натуральный обмен, и взаимозачеты, и просто искренняя взаимопомощь. В регионах люди обычно не задумываются, сколько они экономят в денежном эквиваленте, получая ценную информацию и качественные услуги по знакомству.
В Москве махровым цветом цветет индивидуализм. И дело не в том, что понаехавшие логично оказываются в социальной пустыне, вне привычной «общины». Друзья не всегда появляются и у коренных москвичей. На это есть как минимум две причины. Первая: москвичей с детства ради их же собственного блага воспитывают как одиночек, чтобы могли выжить без посторонней помощи. Вторая причина: для нормальной социализации и общения часто просто нет условий. Приятелей сложно завести даже на работе. Этому мешает постоянная текучка кадров.
Год назад ректор коммерческого вуза, где я подрабатываю, устроил знакомство с трудовым коллективом. Собравшимся предложили рассказать о себе. С удивлением узнал, что после двух лет работы я уже стал ветераном. В Москве вообще редко кто работает на одном месте дольше 3-5 лет.
Вот и получается, что, обитая в социальной пустыне, единственное, на что можно рассчитывать — это зарплата. Деньгами оплачивается и измеряется абсолютно все: и товары, и услуги, и ценная информация, порою даже дружба...
Как быть нищим в Москве на 100 тысяч рублей
«Бедные» и люди без образования в Москве получают примерно 40 тысяч. Я сам видел объявление о найме продавцов во «Вкусвилл» за 35 тысяч. Хотя в столичных СМИ писали и о меньших суммах: 18-25 тысяч. Этого откровенно мало, даже если есть своя квартира, а если нет, то 20 тысяч из этой суммы отдашь за комнату на окраине (не считая оплаты воды и электричества). Хотя и своя квартира «съест» 5-8 тысяч (привет, полноценная коммуналка!). Далее придется оплачивать транспорт (50 рублей за поездку в зоне «центральная», 2540 рублей — безлимит на 30 дней).
Еда будет из самых дешевых магазинов с кучей скрытой просрочки, где отовариваются в основном пенсионеры и гастарбайтеры.
Еще обязательно возникнут разнообразные непредвиденные расходы от оплаты лекарств до бытовой мелочевки (шампуни, порошки). Катастрофа, если развалится обувь, сдохнет телефон. Ведь в Москве он не роскошь, а трудовая необходимость: всю информацию шлют в рабочие чаты, а иногда прямо посреди улицы на лавке приходится делать на смартфоне отчет. Порадовать себя можно разве что какой-нибудь бесплатной прогулкой по ВДНХ. Но питье придется взять заранее: стакан чая из киоска за 270 — слишком дорого. Специалисты с такими зарплатами приносят на работу еду из дома или запаривают доширак.
Впрочем, я и сам прочувствовал, каково выживать на такие деньги в Москве. В первые несколько месяцев после переезда, работая в трех вузах, я получал как раз около 40 тысяч. В тот период мне даже стрижка в барбершопе за 1500 казалась слишком дорогой. Ходил в социальные парикмахерские за 300-500 рублей, где стригут одни гастарбайтеры, причем на свой манер.
Черта бедности немного отступает, если зарплата уже 50-60 тысяч рублей. Например, весной на 58 тысяч заманивали персонал во «Вкусно — и точка». Примерно столько же получают менеджеры магазинов, начинающие машинисты метро, рядовые актеры театров, курьеры доставки (если повезет), простые певцы хора Большого театра или многие рядовые работники центральных телеканалов.
Студенты как-то возмущались этим фактом: «Они такие программы делают! А им так мало платят!» Кто-то из учеников охарактеризовал эти условия «работой за тарелку супа». Хотя, конечно, хватит на не на одну, а на 100 тарелок том-яма в столичном фуд-корте (550-600 рублей за порцию). Обед в сети «Теремок» дешевле — 400 рублей. Но по экономичности побеждает фаст-фуд: в Москве часто едят бургеры не потому, что это модно, а потому, что наиболее доступно.
С зарплатой 50-60 тысяч рублей можно уже отовариваться в «Перекрестке», стричься в более дорогих парикмахерских, где работают русские мастера, обновлять гардероб, позволять себе какие-то поездки на такси, иногда ходить в музей, в театр.
Например, прогулка по Кремлю — от 800 рублей, премьера в Театре Сатиры — от 1000 рублей (дальние «бюджетные» места). Когда этим летом увидел, что в Красноярский театр музыкальной комедии можно на премьеру взять билет и за 300 рублей, я не мог в это поверить.
Но все это будет доступно, если живешь один. Когда у тебя семья и дети — жесткая экономия продолжится, ибо еда, одежда, учеба, кружки.
Мой сосед и приятель Денис как-то работал в частной московской школе английского языка. Часовое занятие там для клиентов стоило 2500 рублей. Одна семья в нее водила ребенка только раз в неделю, потому что, несмотря на их желание, они не могли тратить на занятия английским больше 10 тысяч рублей в месяц.
И, наконец, мы подбираемся к зарплате в 100 тысяч и выше, что нетипично даже для москвичей. Ведь, согласно статистическим данным, столько получает лишь 26 % работников столицы. В последние годы в их числе школьные учителя, врачи, остепененные преподаватели вузов, не совсем рядовые работники редакций и телеканалов. То есть люди с полным высшим образованием, опытом работы и зачастую какими-то заслугами. Но все это при условии, что вы будете работать, как папа Карло.
Причем для москвичей поблажек тоже никто не делает, вопреки расхожему представлению о лени столичных жителей. Работать спустя рукава могут себе позволить лишь потомки революционеров, партийной номенклатуры и родственники богачей. Ведь если ваш труд начальству не нравится, замена найдется быстро.
Это в регионах нянчатся с работниками, потому что дефицит кадров. В столице слишком много талантливых, красивых, стрессоустойчивых, многозадачных и... голодных.
На 100 тысяч рублей в Москве можно сносно жить одному. Например, снимать уже не комнату, а отдельную однушку (в среднем 35-45 тысяч в месяц в районах поближе ко МКАДу), покупать какую-то бытовую технику, оплатить курсы вождения, повышения квалификации. Можно ездить к родителям в далекую провинцию. Возможно, даже получится регулярно вести какую-то светскую жизнь: ходить в театры, музеи, ночные клубы.
Но любая неожиданность по-прежнему способна разбалансировать весь бюджет, например, болезнь. То есть при зарплате от 100 тысяч рублей в Москве, но в отсутствии круга взаимопомощи из друзей и близких, жизнь примерно такая же, как в Сибири при зарплате 25-35 тысяч. Еще раз: то, что в провинции достается бесплатно и взаимозачетом, здесь полностью оплачивается из своего кошелька.
Если 100 тысяч рублей в Москве — это доход семьи, где мать сидит в декрете, а квартира куплена в ипотеку, магазины со скрытой просрочкой останутся единственно доступными в течение многих лет.
Но в ипотеку здесь разумно соваться, если доход составляет хотя бы 150-180 тысяч в месяц (если не страшит долгая жизнь впроголодь). Плохонькая однушка внутри МКАДа в районе, занимающем нижние строчки рейтинга привлекательности, стоит от 10 млн рублей. Дешевле, за 6,5 млн, можно купить долевое только в отдаленных человейниках за МКАДом, откуда добираться 40-60 минут маршруткой до ближайшей станции метро. Обычно туда еще плохо ездят маршрутки, и в новостях регулярно сообщают, как люди очередного жилищного комплекса часами стоят в километровых очередях на автобус.
Выход матери из декретного отпуска на заработки тоже не сильно поможет бюджету семьи: детям предстоит дать образование. Если ребенок не родится гением, то на бюджет он не поступит: конкурировать ведь придется с абитуриентами со всей страны.
Цены же на платное обучение космические. С сентября в коммерческом вузе, где я подрабатываю, очный бакалавриат по журналистике стоит 272 тыс. рублей в год, по менеджменту — 294 тыс. рублей, по дизайну — 546 тыс. рублей. И это типа «доступный», практически народный университет, куда стремятся дети из небогатых семей московских окраин и области. В моем государственном вузе год «недорогого» очного бакалавриата по документоведению и архивоведению стоит 254 тыс. рублей, по журналистике — 328 тыс.
Но это не предел: в некоторых флагманских год обучения на очном бакалавриате может стоить и 600-800 тыс. рублей.
Поэтому практически все очники здесь вынуждены работать, и даже учащиеся колледжей после окончания 9 класса обычно совмещают учебу с работой.
Если в Москве хочешь жить и быть не совсем бедным, можно пойти и на вторую работу. Но тогда из развлечений в жизни в основном будет только одно — трудотерапия. И сразу забудьте про российские традиции чаепитий с коллегами и обмена сплетнями! У вас будут шестидневки интенсивного многозадачного труда. Это ведь я раньше, в Сибири, считал, что 3 пары в день — это много. Здесь у меня есть дни, когда в день по 7 пар подряд, с 9.00 до 21.15. Ничего, жив.
Почему же россияне не верят, что большие суммы московских зарплат совсем не гарантируют сытой жизни? Да потому что отечественная фабрика грез дурит людей не хуже Голливуда.
Это ж только в кино бедные московские семьи с рабочих окраин живут в новостройках с евроремонтом, дружно поедая по вечерам пиццу. Только там герои по-российски под пиво или чай постоянно изливают душу друзьям. А любая доярка по итогу построит свою бизнес-империю. И налайкав красивых картинок в соцсетях, тянутся в столицу новые мечтатели из регионов.
Кирилл Зорин специально для Newslab,
фото из личного архива автора
