«Нужно было знание языка и желание»
Я уже около шести месяцев живу в Фрайбурге-им-Брайсгау — самом южном городе Германии. До него я жила в трех деревнях в разных частях страны — в восточной Германии и рядом с Касселем и Бременом. Изначально приехала сюда, чтобы подтянуть язык и не знала, останусь ли здесь. Я с детства хотела жить там, где говорят не по-русски, мне просто так нравится.
А в Германию попала по программе Au Pair. В Германии в ней могут участвовать люди в возрасте от 17 до 26 лет, а в некоторых странах — до 30 лет. Необходимо знание языка А1 и желание. Вложения в этом случае минимальные.
Суть этой программы в том, что ты едешь за границу и помогаешь местной семье с воспитанием детей и бытом. Заранее находишь семью, которая готова принять, подписываешь договор, собираешь дополнительные документы, подаешься на визу.
Когда я это делала, это было очень-очень быстро, потому что было открыто консульство в Новосибирске. Сейчас оно осталось только в Москве, и люди по полгода ждут записи на подачу визы.
«Мне пришлось сменить три семьи»
По идее, с семьей вы должны обмениваться культурным опытом. Есть контракт, в котором прописано, что вы можете и не можете делать. В некоторых странах это все очень хорошо работает, но в Германии ты хоть и защищен законом от грубых нарушений, но очень формально. Немцы нередко нарушают этот договор.
Я с таким сталкивалась, поэтому мне пришлось сменить три семьи (хотя по договору ты должен жить в одной примерно полгода). В основном, нарушение договора происходит из-за того, что со временем смешивается личный и рабочий характер отношений.
В какой-то момент это начинает переходить границы. Ты стараешься быть хорошей, выполнять много работы, и в какой-то момент на тебя начинают перекладывать больше обязанностей, чем прописано в договоре.
По сути, переход из одной семьи в другую должен оформляться документально, но я этого не делала. Документы могли спросить, когда я оформлялась на новую визу, но мне повезло, и этого не сделали. У меня была одна виза на год, я переезжала, прописывалась в новом месте и все.
Моя первая семья — мама, папа, трое детей 16, 10 и трех лет. Я присматривала за ребенком, которому было три года. В мои обязанности входило собрать ребенка в детский сад, отвезти его на машине, забрать и посидеть час-два. Мама работала утром, она была медсестрой в тюрьме. Когда она приходила, то полностью проводила время с детьми. Папа — инженер, он работал в командировках. Ему предложили новую работу, в которой не нужно было уезжать куда-то. Я прожила в этой семье пять месяцев и переехала, потому что мои услуги были больше не нужны.
Во второй семье все было наоборот. У родителей был один ребенок. Женщина работала юристом, а папа, кажется, на автомобильном заводе. Не знаю, какая у него была зарплата, но, судя по недовольному лицу, не такая высокая, как у мужчины из первой семьи. Физически они могли собирать ребенка в сад, но не справлялись с этим, потому что не воспитывали его. Если он просил маму не идти на работу, то она не шла.
Третья семья была похожа на первую. В ней тоже было трое детей, мама работала медсестрой с детьми с психической и физической инвалидностью. В Германии это организовано так, что они живут в доме. Можно сказать, что это детдом, но, думаю, сильно отличается от того, как это выглядит в России.
Я заметила, что в немецких деревнях нет каких-то дополнительных занятий, поэтому дети после школы сидят дома. Мне кажется, в России люди более заинтересованы в том, чтобы найти для детей какое-то развлечение. В Германии, чтобы ребенку встретиться с другом, их родители должны сначала договориться между собой.
«Меня просили не пользоваться сушилкой для одежды, потому что это дорого»
Немцы очень любят обсуждать копейки, высчитывать их. Откровенно говоря, они скупердяи. Иногда это доходит до смешного. Некоторые вещи стоят несколько центов, но они пытаются на них сэкономить. В одной семье меня просили не пользоваться сушилкой для одежды, потому что это дорого. Мы случайно, уже в другом контексте, посчитали, сколько это стоит. Это обходится буквально в 30 центов, а они зарабатывают в среднем около 2-3 тысяч евро точно.
Я бы сказала, что у немцев хороший уровень жизни, но они этого не ценят. Они любят прибедняться. Ты разговариваешь с ними, а они всё время негативят, ноют, что всё не так и всё неправильно. В какой-то момент меня это так раздражало, потому что в России ты находишь в маленьких вещах много радости и потенциала, даже когда все плохо. Морально это сложно постоянно выслушивать.
Меня очень впечатлило, когда однажды отмечали день рождения ребенка, собрались детки — играли, болтали и радовались празднику. А их родители не обращали на них внимания, они громко обсуждали между собой, сколько стоит масло. Это очень странно, потому что я, наоборот, пыталась поддерживать детский разговор, как-то развеселить ребят.
«Это была очень странная вечеринка, на которой едят борщ»
Только здесь узнала, что люди разделяют приемы пищи на горячие и холодные. Ко вторым относятся бутерброды или, например, салат из картошки с майонезом. У немцев есть блюдо — колбаса и сыр, нарезанные соломкой. Его поливают уксусом, заправляют майонезом или едят так. И с таким аппетитом это делают. Такой вот бред.
У нас в России холодные закуски не воспринимаются как полноценный прием пищи. А немцы считают, что одного горячего блюда в день достаточно. На ужин они едят бутерброды. Конечно, это экономит усилия, но, мне кажется, это неправильно. Я не смогу привыкнуть к этому до конца. Но есть знакомые русские, которые смогли перестроиться.
Если пойти в ресторан немецкой кухни, то с большой долей вероятности главным блюдом там будет шницель и картошка фри. Все блюда своеобразные и вообще не тянут на высокую кухню, но это их национальная культура, что поделать.
Пару раз я готовила здесь борщ. Немцы попросили меня приготовить его на мой день рождения. Это была очень странная вечеринка, на которой едят борщ. Немцы очень хвалили его. Правда, я перепутала слова и попросила принести мне сливки вместо сметаны. Они все равно добавили их в борщ, и все было хорошо.
«Я помогаю людям с психическими заболеваниями справляться с рутиной»
За полтора года я ни разу не возвращалась в Красноярск. Я подалась на новую визу и получила ее на год. Теперь я участвую в другой программе. Она действует по всей Германии в совершенно разных сферах. По ней можно работать от 6 до 18 месяцев. Требования, как правило, выше, нужен средний уровень языка и пара документов. На нее можно подаваться из другой страны, но проще, конечно, когда ты уже находишься в Германии. Немцы тоже её делают, обычно после школы. Допустим, если они еще не знают, чем хотят заниматься, и желают изучить какую-то сферу поподробнее.
По этой программе я работаю волонтером в доме, где живут взрослые люди с психической инвалидностью. Он принадлежит благотворительной организации. В доме можно получить комнату, всего их 16. Там есть работники, которые присматривают за этими людьми, помогают им с рутиной. Это не больница, потому что нет врачей и нет работы над состоянием пациента.
Чтобы стать волонтером, не нужно проходить дополнительное обучение, потому что это программа, с которой могут справиться немецкие шестнадцатилетние подростки. За волонтерство платят небольшие деньги — 450 евро в месяц. Кроме этого, мне оплачивают комнату в общежитии за 80 евро и страховку за 230 евро.
В доме есть люди с шизофренией, депрессией, эпилепсией и другими психическими заболеваниями. У 70 % людей есть нарушения интеллекта. Все они принимают таблетки, прописанные им врачом, чтобы быть в стабильном состоянии. Я не могу их давать, это делают другие работники.
Физически это нетрудно, потому что я не ухаживаю за этими людьми. Самое сложное, что я делала — это мазала кого-то кремом. Они сами могут себя обслуживать. Я хожу с жильцами в магазин, готовлю, помогаю в уборке. Мы ходим в кино, на концерт, в бассейн, на кладбище. В общем, куда им надо, туда мы идем.
Кто-то из них более самостоятельный, и ему просто нужна компания. Недавно я ходила с одним человеком на репетиции. Он играет в группе, которая находится на базе педагогического университета. В ней много людей, у половины из которых есть проблемы со здоровьем. Они прекрасно занимаются музыкой, сами пишут песни.
Я работаю по будням во второй половине дня, потому что у большинства этих людей есть работа, куда они ходят в первой половине суток. В основном, там делают что-то простое. Например, есть мужчина, который работает сборщиком мебели в IKEA. После этого он приходит в дом, и я с ним общаюсь. И это здорово, что ему есть, чем заняться — работа помогает избавиться от переизбытка энергии.
Тем не менее, эти люди неспособны принимать серьезные решения без своих опекунов. К тому же, они получают небольшую зарплату за свою работу и, наверное, еще какую-то социальную выплату. Опекунами выступают родственники людей с ограниченными возможностями здоровья либо просто неравнодушные люди в основном пенсионного возраста.
У кого-то из людей в доме есть свое жилье, родные, с которыми они видятся по праздникам или выходным. Для кого-то это инструмент сепарации от семьи, когда человек с инвалидностью хочет переехать от родителей, но не может найти работу и снять жилье. Такой дом не один, их много по всей стране. Из одного можно переехать в другой, если что-то не понравилось.
«Если тебе нужен русский врач и ждешь его месяц — это хорошо»
К врачу очень сложно попасть. Если тебе нужен русский врач, и ты ждешь его месяц — это хорошо. Все врачи работают в одной системе, просто существует опция «русскоговорящий человек». Мне кажется, она была везде, где я жила.
В Германии дорогие лекарства, и многие из них продаются по рецепту, даже элементарные, вроде ушных или глазных капель. Если у тебя есть страховка, а она обязательно должна быть у всех, то ты платишь за выписанное врачом лекарство только 5 евро, сколько бы оно не стоило.
Здесь очень развитый бюрократический аппарат, который функционирует часто не очень хорошо. Главная проблема — всё очень долго. В какой-то момент у меня появилась ассоциация, что они живут свою жизнь, а все терми́ны (записи куда угодно) делают на свою вторую жизнь. Например, запись на прием в организации, вроде наших МФЦ, через 2-3 месяца — это нормально. Некоторые побыстрее. Чем меньше город, тем быстрее, но в Германии большой город начинается от 200-300 тысяч человек.
Немцы негибкие. Если нет пунктуальности и плана, они в большинстве своем не могут подстроиться под обстоятельства или найти альтернативы. Чаще всего с этим можно столкнуться в каких-нибудь ведомствах. Если, ты забыл документ, они не попросят тебя донести его сегодня, а назначат прием еще, например, через месяц.
«Чтобы стать бездомным, нужно этого всерьез захотеть»
Я знаю английский, но практически не говорю здесь на нем. Мой немецкий постепенно развивается. Бывает, что я не могу что-то объяснить в кофейне или магазине. Тебя выслушают, но, например, люди в сервисе часто нетерпеливы. Кто-то дает тебе понять, что ему не нравится, что ты плохо говоришь.
Вообще, если есть возможность относиться к тебе иначе из-за твоего разговорного немецкого, то этой возможностью пользуются. Хотя порой видно, что они сами не немцы, по происхождению уж точно.
Если официант нахамил кому-то, то это не причина для увольнения, они хорошо защищены законом. В России тебя за такое могут легко уволить, поэтому ты стараешься работать хорошо.
Германия — сильно социальное государство, в некоторых моментах даже до смешного. Если ты гражданин страны, то тебя поддерживают до такой степени, что чтобы стать бездомным, нужно этого всерьез захотеть. Но если хотя бы немного пытаешься остаться в социуме — тебя полностью поддержат. Однако эта система работает и в другую сторону, когда люди не работают и полностью живут за счет других.
«Ты можешь кататься зайцем»
Здесь есть скоростные поезда, на которых можно комфортно передвигаться по Германии или соседним странам. Конечно, это требует вложений, но если ты молодой и задорный, то можешь так поездить.
Ежемесячно я покупаю абонемент за 50 евро. По нему можно ездить на всем транспорте Германии в любом городе, кроме самых скоростных поездов. Это очень удобно. Он появился с прошлого мая. Когда путешествуешь с ним, тебе не нужно в каждом новом городе разбираться с тем, как оплатить билет. Я из-за этого раньше сильно стрессовала.
В транспорте здесь нет никакого контроля ни в одном городе. Бывают проверки, но они редко и внезапно проходят. Если тебя ловят — штраф 60 евро. Если одна и та же транспортная компания поймает тебя три раза, то могут посадить в тюрьму. В общем, ты можешь кататься зайцем, но лучше так не делать.
«До тебя никому нет дела»
На первый взгляд, плюсов жизни в Германии много, но если присмотреться, то их становится меньше. Я бы сказала, что здесь выше уровень жизни. Больше всего мне нравится, что здесь красиво. В городскую среду вкладываются деньги, поэтому все ухоженное.
Мне нравится, что здесь очень свободные города. Достаточно комфортно передвигаться на велике. Общественный транспорт — это, скорее, минус, потому что работники часто бастуют. Если внезапно пошел снег, ты не доедешь, куда тебе нужно. В общем, все относительно.
Жирный плюс — немцы очень толерантные. Мне кажется, даже толерантнее, чем в Америке. Здесь до тебя никому нет дела, в позитивном смысле. В целом, все вежливые «по-немецки».
Та программа, в которой я участвую, оплачивает экзамен B2. Я сдала C1 и жду результаты. У меня не такой высокий уровень, чтобы сдать его, но я пыталась. Нужно набрать всего 60 %, но если не сделаю это, то попробую еще раз. Экзамены дорогие, от 200 евро.
Я хочу и дальше жить в Германии. Мой диплом из КГПУ здесь признали. Если я получше выучу язык, получу сертификат, то чисто теоретически смогу отправиться на поиски работы. Этим я пытаюсь сейчас заняться.
Беседовала Екатерина Беленкова специально для Newslab,
фото из личного архива героини
