Сегодня обвинительная сторона в деле об убийстве Олега Губина выполнила свои намерения и доставила в зал заседаний бывших сокамерников Сергея Белолипецкого и Виктора Мельникова, которые являлись, так называемым, орудием воздействия правоохранительных органов на обвиняемых с целью дачи «нужных» следствию показаний.
Первым был допрошен Анатолий Мамонтов, за колючей проволокой именуемый «Печкиным». По показаниям Мельникова и Белолипецкого, именно Мамонтов являлся «смотрителем» в 205 камере, не без его участия Мельникову была сломана челюсть.
Свидетель обвинения подтвердил, что в действительности в 1999 году сидел в одной камере с Мельниковым. (Белолипецкого допрашиваемый так и не вспомнил). Он охарактеризовал взаимоотношения с Мельниковым как «человеческие, и весьма приемлемые».
Он опроверг показания обвиняемых, что в 205 камере оказывал на них психологическое и физическое давление. Также заявил, что никогда не избивал Мельникова, а если и возникала конфликтная ситуация, то она заканчивалась исключительно словесными перепалками.
Также свидетель рассказал суду, что он знает о драке, в результате которой Мельникову была сломана челюсть. По его словам, рано утром он проснулся от шума. Как оказалось, это Мельников дрался с одним из сокамерников, не более того. Только через 3-4 дня Мамонтов узнал, что у Мельникова сломана челюсть, а после оказания ему медицинской помощи, свидетель больше его не видел. Он отметил, что конфликт между Мельниковым и сокамерниками банален, и он произошел из-за того, что первый не хотел убираться в камере. Защита акцентировала внимание суда на том, что сегодняшнее показание Мамонтова по факту, как именно у Мельникова была сломана челюсть, расходятся с его прежними показаниями. Отметим что, как и все заключенные 205 камеры, он написал в объяснительной, что Мельников сломал челюсть в бане при неудачном падении. Сегодня он дал совершенно иные показания.
Кроме того, Мамонтов опроверг показания прежних свидетелей, что в камеру поступало письмо, в котором были перечислены фамилии людей, в том числе Мельникова, Белолипецкого и Васильева, которые «на свободе не уважают воровской мир, и их нужно ломать, уничтожать и унижать».
На вопрос прокурора Валентины Протасовой применялись ли лично к нему какие-либо меры воздействия со стороны правоохранительных органов, а также давались ли ему указания со стороны тюремной администрации воздействовать на несговорчивых подозреваемых, Мамонтов заявил: «Вы с прокуратуры? Вы же сами все знаете, что творится в тюрьмах». Собственно, после такого ответа вопрос был исчерпан.
В ходе допроса «Печкин» рассказал о некоторых своих сокамерниках. Например, о заключенном по кличке «Чикатило», которого не покидала навязчивая мысль об убийстве. Он поведал, что «Чикатило» однажды подходил к нему за советом, кого можно убить, так как хотел, чтобы его признали невменяемым и поместили в больницу для душевнобольных. При этом Мельников находился у убийцы, который был приговорен к пожизненному заключению, на особом счету, так как, находясь под следствием, Мельников был депутатом Назаровского Горсовета. «Чикатило» полагал, что если его жертвой станет именно депутат, признание душевнобольным будет ему обеспечено.
Кроме того, Мамонтов рассказал суду о проводимых в то время, так называемых, профилактических мерах спецназом ГУИНА, в ходе которых спецназовцами отрабатывались приемы на заключенных с применением дубинок. Только в той камере, где содержался Мамонтов, в момент одного из посещений тюремных камер от спецназовцев досталось трем заключенным. Тем не менее, прокурор зачитала официальный документ за подписью начальника ГУИН Красноярского края Владимира Шаешникова от 30.0502003 года, в котором говорится, что действительно в тот период сотрудниками его ведомства проводились профилактические мероприятия в Ачинском СИЗО, но при этом физического насилия по отношению к заключенным не применялось. Документ был приобщен к настоящему делу.