Двукратный олимпийский чемпион по вольной борьбе.
Родился 11 марта 1975 года в Хасавюрте (Дагестан).
Вырос в многодетной семье, в которой, кроме Бувайсара, было ещё три мальчика и две девочки.
Пошёл в школу в 1981 году, уже в первом классе начал посещать секцию вольной борьбы.
В 1992 году сразу же после сдачи выпускных экзаменов приехал в Красноярск.
В 1995 году поступил в Красноярский государственный университет на юридический факультет, но проучился там всего семестр – на учёбу не хватало времени в связи с постоянными тренировками и сборами.
В 1996 году после победы на олимпиаде в Атланте поступил на заочное отделение Махачкалинского института управления, бизнеса и права.
Спортивные достижения: двукратный Олимпийский чемпион (Атланта 1996, Афины 2004), многократный чемпион мира (1995, 1997, 1998, 2001, 2003, 2004), Европы (1996-2001) и России.
Награжден орденом Дружбы. Признан лучшим борцом вольного стиля FILA (1996, 1997, 1998, 2003).
По итогам 1998 года вошел в десятку лучших спортсменов России.
В 2004 году получил национальную спортивную премию "Слава" в номинации "За волю к победе".
Семейное положение: женат.
Почему из всех видов спорта Вы выбрали именно вольную борьбу?
Я, наверное, единственный спортсмен, который не пробовал ни одного другого вида спорта. Хотя с интересом играю в бильярд и шахматы, люблю играть в футбол. Но специально я ничем, кроме борьбы, не занимался. Дело в том, что я родился в борцовском городе, у меня даже возможности выбора не было. У нас очень хорошая школа вольной борьбы. Город маленький, нет ни стадионов, ни кортов, ни катков, а для занятий борьбой нужен самый минимум: зал и маты.
После школы Вы переехали в Красноярск. Чем он Вас привлек?
К тому времени я уже был чемпионом Советского Союза среди юниоров и хорошо знал географию борьбы в стране, я знал, что в Красноярске существует хорошая школа. К тому же, там, где я жил, мне и моим друзьям серьёзно мешали заниматься борьбой. Мы не вписывались в общий план. Мы с другом, одноклассником Исламом Матиевым (сейчас он работает тренером в Красноярской школе высшего спортивного мастерства), как окончили школу, так и решили поехать в Красноярск.
А у Вас было к кому сюда ехать?
У меня в Красноярске жил родственник, мой двоюродный брат, который здесь отслужил в армии и остался жить. Он нас приютил, снял квартиру, отвёл в школу, познакомил с Миндиашвили, и в первое время взял над нами опеку.
Какую роль в Вашей жизни играет Дмитрий Георгиевич Миндиашвили?
Миндиашвили – это величина, на которую я ориентируюсь. Я советуюсь с ним по любым сложным вопросам. Это один из самых серьёзных спортивных педагогов, он всю свою жизнь посвятил спорту. Миндиашвили очень энергичный общественный деятель и, вообще, очень энергичный человек. Я – большой лентяй, и меня всегда удивляло и восхищало, как он всё успевает, насколько он любит жизнь и владеет ситуацией. Мне он помог во всём. Свои первые шаги в спорте на уровне молодёжной и взрослой сборной я совершал полностью под его руководством. Миндиашвили знаком с моими первыми тренерами, они постоянно общаются. Вокруг меня была очень хорошая, здоровая обстановка. Именно с лёгкой руки Миндиашвили у нас сложился такой хороший рабочий коллектив, и это сыграло главную роль в достижении результата.
Я читала, что много раз Вам приходилось выходить на бой с серьёзными травмами, что в этот момент Вы чувствовали, как Вы смогли превозмочь боль?
Травм, опасных для жизни, допустим, у меня не было.
В Нью-Йорке, на чемпионате мира Вы получили травму лица, при которой могли потерять зрение?
Ну, я не знал об этом! Я не знал, что это очень серьёзная травма, и если бы я получил ещё один удар, неизвестно, чем бы это закончилось. Да у меня и времени-то не было разобраться. Мне там сделали снимок, но специалистов по челюстно-лицевой хирургии не оказалось, поэтому ничего не обнаружили. А когда я обследовался в госпитале им. Бурденко, врачи сказали, что травма была очень серьёзная. Сейчас у меня под щекой стоят две титановые пластины, прикреплённые к кости множеством шурупов. Можно было обойтись и без пластин, но тогда мне пришлось бы завязать с борьбой. Ну, а что двигало мной в тот момент? Не знаю. Люблю я выигрывать! У меня ко всем спортивным достижениям своё сугубо личное отношение. Я давно уже никому ничего не доказываю, мне просто интересно. Я анализирую, как я боролся в том или ином состоянии, подготовлен был или нет, я очень дотошный в этом плане человек. Люблю разбираться и рассматривать борьбу со всех сторон.
Знаю, что Вы недавно женились, брали ли с собой на Олимпиаду жену?
Нет. Я на Олимпиаде был всего дней пять-шесть, находился в олимпийской деревне, и не до этого было, если честно. Надо было серьёзно заниматься своим делом. А после Олимпиады я сразу вернулся домой.
Как Вы отмечали победу в Афинах?
Я увидел свою супругу спустя несколько дней после Олимпиады. У меня очень много хороших друзей, они меня встречали в аэропорту в Москве, и мы целый день провели там. Через день я вылетел в Дагестан. В аэропорту меня и ещё одного олимпийского чемпиона встретили около 10 тысяч человек! Это было что-то невероятное! Меня, наверное, минут 30 на землю не отпускали, передавали из рук в руки! Народ ликовал. Когда я оттуда выбрался и добрался до дома, не осталось уже никаких эмоций.
Расскажите о Ваших болельщиках, может, есть фан-клуб?
Официального фан-клуба нет, но у меня настолько много болельщиков, что понадобилась бы очень большая команда для его организации. Болельщики есть по всей стране, я выступаю очень давно, много езжу по городам. Борьба в России – очень популярный вид спорта, она даёт нам основные медали на Олимпиаде. Мы – вольники, из семи комплектов медалей взяли три золота и две бронзы. Мне ещё после первой Олимпиады было интересно, если я буду участвовать в ещё одних Олимпийских играх, сколько же у меня болельщиков будет? Они же мне шагу не дадут ступить.
Что они Вам дарят?
Болельщики у меня разного уровня. Бывает, мне дарят очень дорогие подарки. А, например, перед Олимпиадой, когда я находился на сборах в Кисловодске, получил где-то около тысячи писем из разных специализированных детско-юношеских спортивных школ. Мне писали и дети, и ветераны спорта, писали со всех регионов и желали мне удачи. Когда я был моложе, я не придавал этому большого значения, а сейчас для меня это очень значимо, и я читаю и храню все письма.
Поддержка болельщиков чувствовалась на Олимпиаде в Афинах?
Конечно! В каких соревнованиях я бы ни участвовал, всегда приходят зрители. И на этой Олимпиаде я чувствовал поддержку болельщиков. Я всё слышу на ковре. Моего соперника, обычно, поддерживают очень мало, в основном стоит рёв, и все болеют за меня. Но это, наверное, не моя заслуга, это просто такой у меня стиль борьбы, постоянно атакующий. Моя задача, пока нахожусь на ковре - выкладываться полностью. Я бы назвал этот стиль – стилем Миндиашвили, и он себя оправдал, он очень нравится зрителю.
Бувайсар, если бы Вам предложили стать автором сценария фильма о вольной борьбе, что бы Вы в него включили?
Я больше люблю копаться в человеческих душах. Судьба каждого спортсмена уникальна, он может не выиграть чемпионат мира, но при этом над собой работать больше, чем любой чемпион. Мне было бы интересно снять фильм больше про человека, чем про спортсмена. В этом фильме тренировочный процесс занимал бы процентов 30, остальное – про семью и среду, в которой воспитывался спортсмен, а также про тренеров и людей, которые встречались на его пути, о его взаимоотношениях с ними. Короче, если бы я начал снимать такой фильм, у меня бы вышел целый сериал!
Помимо борьбы, чем Вы ещё любите заниматься?
Я – рыбак, очень люблю рыбалку. И при любой возможности, где бы я ни находился, я пытаюсь выбраться на рыбалку. Однажды в мае, я с восьми утра до девяти вечера наловил около 140 кг сазанов.
Где?!
В Тереке (рыба как раз идёт на нерест там, где он впадает в море) по нашей просьбе на сутки открыли шлюз. И рыба пошла! Ловили на спиннинг, самая большая, попавшаяся мне, весила 12 килограмм! Это настолько захватывает, что в течение дня даже чашки чая выпить не успеваешь!
Ещё мне очень интересны все новые технологии, правда, не хватает на это времени. Я привык выкладываться на тренировках, а многое другое - просто лень.
А можно задать Вам несколько вопросов о Чечне?
Это мои самые нелюбимые вопросы, потому что я не ориентируюсь в этой ситуации так же, как и, наверное, все многочисленные представители власти, которым, вроде бы, по своей работе положено.
Тогда, может быть, Вы выскажете своё предположение, как можно справиться со сложившейся ситуацией в Чечне?
Сложно найти выход из такого положения. Слишком много заинтересованных сторон, слишком долго всё продолжается. Невозможно представить себе сегодня ситуацию в мире без чеченских событий. Чечня – это хорошо раскрученный брэнд, это одна из ситуаций так называемого международного терроризма, без которого мы уже сегодня тоже не можем никакие подвиги совершать, ни американцы, ни мы, ни другие крупные государства. Вспоминается Сервантес: «нарисовали мельниц», придумали и всем показали эти несколько горячих точек, взвинтили цены на нефть… Поначалу мы верили в то, что там где-то кучка каких-то оголтелых бандитов пытается захватить власть над республикой. Но это всё уже в прошлом, сейчас происходят нападения на соседний Дагестан, и этому придали такой резонанс, сделали такой триллер, что мы до сих пор не можем поверить в то, что в Чечне можно мирно жить.
А новый президент Чечни, по-вашему, сможет справиться с этим?
С чем справиться? Как он наведёт мир в Чечне? Как можно навести порядок одному человеку? Здесь ситуация запрограммирована не так, чтобы он что-то сделал. Давайте сегодня поддакивать: да, это международный терроризм, он наступает по всем фронтам, и у нас взрывы, и в Америке взрывы! А у Буша, знаете, как рейтинг взлетел?! Первые страницы американских газет пишут, что международный терроризм чуть ли не на колени Россию поставил! А мы, то есть, Америка с Бушем, боремся с этим терроризмом. А на то, что у нас в Ираке не всё получается, имеются объективные причины, поскольку международный терроризм – очень серьёзная организация... Не верю я во всё это. Эта лапша не для моих ушей! Вместо того, чтобы пропагандировать что-то доброе и светлое, они раскручивают войну.
Тогда давайте о добром. Я слышала, что в Чечне организовывают спортивные школы, в том числе и по вольной борьбе. Вы там бывали? Может быть, проводили какие-нибудь мастер-классы?
Я знаю, что Кадыров-младший построил несколько специализированных школ по боксу и борьбе, ребятишки тренируются. Я в них бывал, общался с ребятами, но в тренировках я не участвовал. Мне ещё придётся поездить по этому региону. После приёма у президента России я поеду в Дагестан к президенту республики, затем мне нужно в Грозный, на приём к новоизбранному президенту в честь олимпийских чемпионов.
Ну и в завершение, о планах на будущее – будете участвовать в следующей Олимпиаде?
Не знаю. Ещё думаю. Надо серьёзно оценить ситуацию. У меня семья, матери уже 62 года, и я не успеваю проводить с ней достаточно времени. К тому же я женился, у меня своя семья, мне необходимо время ещё и на неё. Человек рождён, чтобы работать, чтобы делать что-то для окружающих, для своей семьи, человек – создание общественное, нужно получать удовольствие в работе. Поэтому, я прикину, где бы я смог быть полезнее. Борьба даёт мне здоровый заряд. Карьера борца длится приблизительно до 30 лет, и в редких случаях – до 40. Мне уже поступило предложение возглавить сборную страны, есть предложения на уровне Федерации борьбы. Буду думать.
Беседовала Татьяна Рыгина
