17 апреля в Красноярске наградили отличников «Тотального диктанта». «Пятерки» получили всего десять человек из 1060 участников акции. Впрочем, в прошлом году диктант на «пять» написали всего четверо. О том, какие ошибки чаще всего допускают красноярцы и как изменения в обществе влияют на состояние языка, рассказал доктор филологических наук, доцент кафедры русского языка и речевой коммуникации Института филологии и языковой коммуникации СФУ Игорь Ким.
— Игорь Ефимович, какие впечатления от результатов «Тотального диктанта»?
— Филологи в этом году больше поработали с текстом диктанта — он был в большей степени ориентирован на понятные правила русского языка. Десять «пятерок» на тысячу человек — это среднестатистический показатель. Кроме того, наши проверяющие отмечали, что у людей почерк стал лучше, участники старались писать аккуратнее.
— По каким критериям выбирают автора текста?
— Это должен быть достаточно известный и резонансный человек, который пишет на нормальном языке приличные тексты. Я имею в виду то, что сейчас вообще сложно назвать кого-либо хорошим писателем. Авторы охотно идут навстречу организаторам, поскольку акция явно способствует их популярности. Организаторы «Тотального диктанта» не боятся работать с людьми, имеющими определенные идеологические взгляды. Это доказывает прошлогоднее участие Захара Прилепина, у которого прослеживаются очевидные националистические тенденции, и Дины Рубиной, чей текст выбрали в этом году. Рубина известна как гражданка Израиля с ярко выраженной еврейской темой. Это вызывает некоторую шумиху вокруг «Тотального диктанта», но она даже идет ему на пользу.
— Какие ошибки в правописании делают чаще всего?
— Самая главная ошибка — это потеря второго знака, закрывающей запятой. Если внутри предложения есть сравнительный оборот, вводное слово, обособленное обстоятельство или определение, то оно должно выделяться с двух сторон. Когда оборот длинный, то второй знак обычно теряется. Это общая и давняя тенденция.
— А когда говорят «звОнят-лОжат», вам слух не режет?
— Акцентологическая норма — дело вкуса, хотя многих это почему-то раздражает больше всего. Я человек терпимый и спокойно все это выслушиваю. Но только в том случае, если человек так говорит в быту и он не филолог. Когда подобные слова использует радио- или телеведущий — это неприемлемо.
— Можете оценить уровень грамотности красноярцев в целом?
— Не берусь. Красноярск — миллионный город, в котором живут разные слои населения. Люди, с которыми я общаюсь, в том числе студенты, говорят грамотно. Но у них есть проблема, являющаяся одной из основных в современной культуре речи. Молодые люди не вполне понимают, как соотносится языковое средство и сфера общения. Какие слова можно употреблять, допустим, на занятии. Причем это могут делать вполне интеллигентные с виду девушки.
— Матерятся?
— Это уже предельный случай. Я имею в виду, когда человек начинает говорить на жаргоне с преподавателем и коллегами.
— Наверное, потому что в интернете принято общаться на жаргоне.
— Если не вдаваться в разновидности интернет-языка, то Всемирная паутина в этом смысле — катализатор процессов, которые начались еще в начале XX века. Именно тогда интеллигенция принялась экспериментировать с языком. Вспомним писателей-футуристов. То, что делал с русским языком Велимир Хлебников, вообще выходило за рамки понимания. Зато от него осталось довольно много слов в современном языке.
Сейчас подобное экспериментирование происходит именно в интернете. Почему часто пишут «превед»? «Превед» и «привет» звучат одинаково. Так называемый «олбанский» — это попытка оценить возможности орфографии по отношению к звучащему языку. Молодежь ищет этот предел.
— Не перейдет ли со временем «олбанский» в официальный стиль?
— Человек, пишущий неграмотно пунктуационно, орфографически и стилистически, но в чем-то популярный у интернет-сообщества, будет способствовать тому, что остальные будут учиться у него. И если таких людей станет слишком много, то интернет сформирует сдвиги в пользу неправильного письма. Но делать Всемирную паутину зоной редактуры, корректуры и цензуры, что сейчас, кстати, происходит, — не очень хорошо. Если общество здравомыслящее, то оно само избавится от ненужных слов.
— «Сверху» можно как-то повлиять на чистоту языка?
— Разве что объявить конкретный ресурс или текст экстремистским. Хотя сейчас экстремистами объявляют авторов XVI или XVIII веков, некоторые строки из произведений Шекспира. А если с этой позиции рассмотреть «Илиаду» или «Одиссею» Гомера, то в них найдется столько экстремистских выражений!
— Владимир Жириновский жалуется, что русский язык «завалили и замучили» американизмами. Предлагает составить список слов, которые нельзя употреблять, когда есть «нормальные» синонимы.
— Если перефразировать Марка Твена, слухи о приближающейся смерти русского языка сильно преувеличены. А вот все, что публично делает Жириновский, идет во благо исключительно Жириновскому. Думаю, он ни секунду не верит в то, что произносит публично. Все его действия направлены на поддержание собственного имиджа. С другой стороны, его речевое поведение настолько яркое, что, имея за плечами только этот политический капитал и практический ум, Жириновский смог добиться такого политического успеха.
Язык — это главное коммуникативное средство. Взаимодействие общества и языка приводит к тому, что язык в каком-то смысле адекватен социальному устройству. Всегда в период демократизации общества появляется большое поле свободы. Лингвисты это воспринимают как благо, поскольку язык развивается и обогащается новыми словами. То, что в 90-е годы язык «обогатился» англицизмами и тем, что называется «блатная музыка», — это тоже факт нашей социальной жизни. Мы помним, какие отношения были с США, насколько мощно криминалитет внедрялся в бизнес и высшую политическую элиту, как формировался класс «новых русских». Эти люди принесли в публичное общение свою речь. От этих слов осталось немногое, но все они содержат память о криминальном прошлом страны. Например, в языке советской эпохи не было слов для прямого обозначения социальных реалий. В противопоставление тому — слова «подставили», «кинули», «развели».
Когда в обществе наступает стабилизация, происходит очищение языка. Нас не перестали «кидать» и «подставлять», но в административном плане намечается возврат к бюрократической и жесткой системе, в которой свободы для выражения мало. Стало больше определенности, власть заботится о том, чтобы все выглядело пристойно. Конечно, это ей с трудом удается, но жесткие, грубые слова все-таки уходят из массовой коммуникации. Как и в СССР, язык начинает смещаться в область официального и делового стиля, все живое и непосредственное уходит.
— Зато на каком высоком уровне было сказано: «мочить в сортире», «все выковыряли из носа и размазали по своим бумажкам», «на хрена им нас принимать в ВТО».
— «Мочить в сортире» Владимир Путин сказал в начале своей президентской карьеры лишь один раз, но все это сразу и надолго запомнили. Работа его имиджмейкеров над элементами народного языка стала очевидна где-то с середины 2000 годов. Это явно чужеродные элементы для его речи. Перед тем как произнести разговорный оборот, Путин выдерживает паузу, настраивается. Это продуманная политика, такая часть речевого имиджа формируется сознательно.
Конечно, законодательно можно повлиять на язык. Но есть и внутренние тенденции. Чехи, жившие в контакте с немцами, использовали больше славянских слов для обозначения таких же явлений, которые в русском языке обозначаются с помощью заимствованных. Тем самым они хотели защитить себя и не потерять этническую идентичность. У французов процент иностранных слов отслеживается на законодательном уровне. В России тоже принят закон «О государственном языке». Но, во-первых, мы много всего интересного знаем о российских законах. Во-вторых, очень сложно законсервировать язык таким образом, чтобы в нем не отражались тенденции, происходящие в обществе. В советское время это очень долго удавалось. По газетным публикациям, написанным языком застоя, нельзя было ничего узнать. С другой стороны, нужно спросить: устраивает ли вас то, как пишут современные журналисты? Журналист, зная, что его могут привлечь к ответственности, например, за оскорбление, напишет так, что читателю понятно, о ком идет речь, но если провести лингвистическую экспертизу, то об этом нигде явно не сказано. Безусловно, современная журналистика более выразительна, но и в большей степени ориентирована на обслуживание определенных лиц и социальных сил.
По заказу агентства по реализации программ общественного развития Красноярского края в рамках долгосрочной целевой программы «Содействие развитию гражданского общества и поддержка социально ориентированных некоммерческих организаций в Красноярском крае» на 2012–2014 годы.
