Джон Леннон — голый, беззащитный, любовно прижимающийся к холодной Йоко Оно; шоколадная Вупи Голдберг в молочной ванне или Бэтт Мидлер, усыпанная алыми розами; детский велосипед, брошенный на улице в Сараево, и свежие пятна крови рядом; Сьюзан Зонтаг, тяжело больная, в черном свитере, неловко и слегка стеснительно касается рукой своих коротких волос... Эти и еще десятки фотографий американского фотографа Энни Лейбовиц известны во всем мире. Ненамеренно она стала создателем образов современной истории и культуры. Удивительно талантливым создателем.
«Если ты путешествуешь с фотоаппаратом, у тебя все время рядом как будто друг. Можно одной ездить с фотоаппаратом: тебе всегда есть, что делать, а кроме того, можно фотографировать окружающий тебя мир, возвращаться в лабораторию и видеть его. Это замечательный инструмент для молодого человека, он позволяет понять, кто ты», — рассуждала Лейбовиц в документальном фильме «Энни Лейбовиц: жизнь, увиденная через объектив» (2006).
Определение «молодой» в ее словах явно лишнее: для Лейбовиц фотография и сорок лет назад, и сейчас — путешествие, возможность рефлексии о себе и окружающих, возможность заполнять душевные пустоты и размышлять над радостями и потерями.
Энни с детства видела мир как будто сквозь объектив фотокамеры: ее отец служил в армии почти всю жизнь, и семья (в ней было шесть детей) часто переезжала, практически жила в машине. Почти всю страну семейство наблюдало через окно автомобиля, что, возможно, научило маленькую Энни вставлять окружающий мир в рамку. Работая штатным фотографом в Rolling Stone, она колесила вместе с одноименной группой и другими звездами, создавая живые, уникальные документальные портреты: Мик Джаггер в тюрбане из полотенца в кабине лифта; Арнольд Шварценеггер развалился на кровати. Это фотографическое путешествие оказалось для Лейбовиц судьбоносным — сделало ее саму начинающей звездой — и опасным: вместе с гастрольным туром «Роллингов» в ее жизнь вошли наркотики, подаренные кому-то камеры, брошенные машины, позже — успешное лечение от зависимости.
Журнальная работа в гламурном Vanity Fair стала новым путешествием — поиском оригинальных портретных решений, которые бы не просто наводили лоск, но рассказывали о герое историю. Сегодня она шутливо говорит, что ее коммерческая работа «это как коллекционирование бабочек: всех актуальных бабочек нужно добавлять в коллекции». Но мало кто из современных авторов действительно снимал настолько много культурных героев Америки и к тому же так талантливо и изобретательно.
«Думаю, секрет успеха Лейбовиц, — писала Маша Гессен, — сочетание буквализма и полной прозрачности концепции с добросовестной и абсолютно искренней попыткой понять, как устроен герой фотографии. Редко когда содержательное сообщение бывает настолько понятным, как фотографии Лейбовиц. Зритель легко вставляет ее фотографии в свою картину мира — пока сама Лейбовиц всю жизнь пытается из множества своих картинок сложить одну».
Эти попытки — книги «Фотографии» 1990 года, «Жизнь фотографа», охватывающая период с 1990 по 2005 годы, в которых документальные и журнальные снимки перемежаются с кадрами из личного архива: портретами писательницы Сьюзан Зонтаг, с которой они были вместе вплоть до ее смерти, детей Лейбовиц и автопортретами. Но самая, пожалуй, ее личная, хрупкая книга — «Паломничество» («Pilgrimage»), выпущенная совсем недавно.
Это единственная серия Лейбовиц, где нет людей, а есть лишь воспоминания о людях, их вещи, призраки и тени. Единственное сохранившееся платье Эмили Дикинсон, Ниагарский водопад, фотолаборатория Альфреда Стиглица, мелки художницы Джорджии О’Кифф и перчатки Линкольна, пейзажи США и Англии, — все это часть ее нового путешествия, внутреннего, в поисках того, что всегда было вдохновением, того, что откликалось в душе и помогало ожить после потери близких. В своем паломничестве Лейбовиц близка таким мэтрам американской фотографии как Уолкер Эванс и Роберт Франк: «мне важно ощущение места, а не сам пейзаж».
Энни Лейбовиц, как принято говорить, — живая легенда. Пусть же она путешествует с фотоаппаратом подольше.
Анна Груздева
