Итак, перед нами два больших зала, заполненных картинами. Холст, масло. Обе выставки открылись с разницей в один день, обе — красноярских художников. Обе в Доме художника. В доме, на торце которого раньше были репродукции Сурикова, а теперь банковские рекламы и оставшееся только «ом художника», вызывающее вопрос, кому на голову упала буква «Д».
Зал номер 2. Кажется, что художник Виктор Рогачев нарушает перспективу, здравый смысл — что-то нарушается сразу же, еще на первой картине, справа от входа: натюрморт, предметы на столе — поднос дает отражения, на нем кувшин, под ним скатерть, кроме того на скатерти лежат фрукты: яблоки, персики. Огромный круг столешницы занимает почти всю картину. Круг — вид сверху, вид чуть сверху, вид чуть сбоку — ничего устойчивого на картине нет, такую никак не назовешь «спокойная жизнь с фруктами», это невероятно двигающаяся жизнь, кажется, будто если отвернешься, со стола полетят — прямо в зал, на зрителя, яблоки. Они падают, стремительно отрываясь от стола. Через картину — еще одна, с подобным «искажением», на этот раз каланхоэ в горшке, темно-зеленое, горшок стремительно отрывается от стола и летит вниз, но так как картина висит выше, почти под самым потолком, есть вероятность, что свалится горшок прямо на голову зрителю. Не зря дальше картина «Диалог» — на ней только одно существо с тыквой вместо головы; кто второй участник диалога? — с горшком на голове догадаться легко. На противоположной стене обнаруживаются огромные полотна, изображающие праздники, застолья. Всё — по кругу, примерно как у Поздеева, люди переворачиваются, пусть и не настолько же кругло, сверху — в нормальном положении, снизу — головой вниз. Как будто детские рисунки, увеличенные в масштабе. Еще на одной стене — деревья, напоминающие формами людей; кажется, что несмешанные краски изображают город, много белого и оранжевого. Люди на пляже — три картины, три разных оттенка кожи, будто вместе с загаром менялся фильтр на солнце. Только на колоннах не встраиваемые в общую краскоформенную систему карандашные рисунки деревни. За примитивностью простота, за простотой — оригинальность, и так далее до того, что в пространстве очень комфортно находиться. Картины датированы нулевыми и десятыми, кажутся несовременными и вечными одновременно. Их, по крайней мере, действительно хочется разглядывать.
Зал номер 1. Еще из коридора виден огромный глаз, обрамленный масляными полосами — «Око вселенной», если отойти чуть дальше, обнаруживается, что это волосатый орел сверкает одним глазом (левым) — ему вторит чуть дальше на другой картине второй глаз, уже правый, кажется, птичьей самки. Не совсем ясно, специально ли это — символизм, псевдосимволизм, разговор со зрителем на самом понятном и достаточно примитивном языке или что-то другое. Это, в общем и целом, космическое пространство, в центре которого вместо солнца — зритель, вокруг вращаются планеты, подписанные не только на русском, такие огромные и сияющие, чтобы уж наверняка. Но солнце на стене уже есть: плавящееся, в середине — жизнь. Марс, воинственный красный цвет и стрелка. Луна, переплетенные месяцы, спокойный синий. Земля, разделенная на четыре квадрата — легко угадать, что именно в углах: начинается с «огонь», заканчивается «воздухом». И так далее. Некоторое не считывается обывателями, и тем не менее. Красноярская художница Ольга Лебедь. Большие круги, то ли слишком полные, то ли слишком пустые.
Обе выставки будут работать до 30 апреля.
