Ссора с молочной сестрой

Молочная война с Белоруссией, которая вроде бы уложилась в десять июньских дней, все никак не закончится. Отголоски ее сражений продолжают доноситься с обеих сторон. На этой неделе в Белоруссии решением Совета министров (!) уволили директоров четырех крупнейших молокозаводов, а зловещий главсанврач России Геннадий Онищенко обвинил белорусов в срыве договоренностей по молоку. Впрочем, одним молоком и одной Белоруссией наш Главный Санитарный точно не ограничится.

Идет война молочная

Молочная война с братьями грянула 6 июня, когда Роспотребнадзор запретил ввоз в РФ почти 500 видов молочной продукции из Белоруссии. Объяснение было простое — еще в декабре в России вступил в действие новый технический регламент, вводящий дополнительные лабораторные проверки для образцов молочной продукции, но белорусские производители следовать ему отказались. Все логично, но почему санкции к молоку из Белоруссии были применены спустя полгода после нарушения нового регламента? На этот счет есть самые разные версии.

Самая популярная — у России с Белоруссией обострились отношения по финансовым вопросам: Кудрин отказался предоставить Минску очередной транш кредита в полмиллиарда долларов, чем вызвал истерику у батьки Лукашенко. Президент Белоруссии сделал ряд громких заявлений в адрес министра финансов России (в частности, сравнив его с «вякающим белорусским отморозком», обозвав «кладовщиком» и посоветовав подлечиться). Если бы этим и ограничились, то, может быть, до военно-санитарных действий дело бы и не дошло, но белорусы вовремя не остановились, и президент Лукашенко отказался приехать в Москву на саммит ОДКБ и вообще пригрозил повернуть Белоруссию к Западу и «уйти в Европу». Это было уже слишком, и Россия расчехлила свое торговое орудие — на сцену вышел главный санитарный врач России Геннадий Онищенко.

Удар по молоку получился болезненным — Белоруссия производит шесть миллионов тонн молока в год, из которых четыре миллиона поставляется в Россию. Цены же на белорусскую продукцию — на 30—50 процентов ниже, чем на аналогичные товары российских производителей. А все потому, что дотации производителям цельного молока в России составляют 3 процента, а в Белоруссии — сразу 24 процента. Чтобы как-то сбалансировать эту ситуацию, российские власти ввели квоты на продажу белорусского молока в России, которые, впрочем, соседские молочники не особо и соблюдали. Запрет на импорт молока на Восток должен был отрезвить белорусских соседей, напомнив им, как тесен и хрупок мир, в котором мы живем.

Есть, правда, и другая версия, утверждающая, что удар в молоко был нанесен вовсе не случайно (можно было ведь и газ перекрыть). Журнал «Русский Newsweek» утверждает, что одним из условий выдачи Белоруссии предыдущего транша кредита была продажа России 12 молочных заводов. В Минске транш получили, но молокозаводы на продажу не выставили. Москва припомнила это при выдаче следующего транша, Лукашенко обиделся, с цепи спустили Онищенко… ну дальше вы знаете. В таком разрезе молоко стало не только следствием, но и причиной российско-белорусского конфликта в начале лета, что вполне похоже на правду.

Впрочем, война с молоком как быстро началась, так стремительно и закончилась — уже 11 июня Владимир Путин объявил, что Россия и Белоруссия договорились по поставкам молока, и поручил министру сельского хозяйства Елене Скрынник реализовать эту договоренность на практике. Той хватило всего трех рабочих дней, чтобы выполнить поручение премьера, и 17 июня Геннадий Онищенко объявил, что все спорные вопросы на молочно-белорусском направлении решены и запрет снят. Правда, уже через две недели он же объявил, что Белоруссия не выполняет достигнутые договоренности в полном объеме, но до нового запрета дело, думается, не дойдет.

Из пушки по… шпротам

Запрет на ввоз импортных продуктов давно уже стал для российских властей инструментом давления на несговорчивых соседей. Главный санитарный врач России, фамилию которого до пришествия на этот пост Геннадия Онищенко вряд ли знал кто-то, кроме его непосредственных подчиненных, вдруг превратился в топового ньюсмейкера, каждое общение с прессой которого гарантировало хитовые новости.

Началось все с грузинских и молдавских вин, а также известной (теперь уже печально) минеральной воды «Боржоми», в которых в 2006 году были обнаружены вредные примеси. Образовавшийся вакуум на российских прилавках быстро заполнили дешевые вина из Болгарии и отечественная «минералка», и хотя запрет на вина из Молдавии (и Абхазии — привет Саакашвили!) в 2008 году сняли, но вернуться на рынок им оказалось непросто.

В том же 2006 году попали под тяжелую руку Онищенко и производители латвийских шпрот, которые Россия запретила ввозить в конце 2006 года, обнаружив в них тот самый бензопирен, который является канцерогеном и способствует образованию злокачественных опухолей (к слову, местные экологи давно бьют тревогу по поводу содержания этого самого бензопирена в выбросах КрАЗа, но… Онищенко на них нет). Там, правда, ограничения тоже сняли достаточно быстро (санитарные войны вообще долгими не бывают), но и на шпроты из Латвии население с тех пор смотрит с подозрением.

В списки запретных продуктов, впрочем, попадают товары далеко не только из стран ближнего зарубежья — сюда в разное время входили и норвежская семга, и голландские цветы, и американские куриные окорочка и свинина из Европы и Латинской Америки. С той лишь разницей, что для производителей данных продуктов Россия не была главным (а зачастую и особо значимым) рынком сбыта, и эти ограничения вводились скорее по санитарно-эпидемиологическим, нежели по политическим причинам. Впрочем, и здесь для снятия запретов порой требовались переговоры на высшем уровне; самый свежий пример — визит Барака Обамы в Москву, итогом которого стала договоренность о снятии запрета на ввоз в Россию американского мяса и птицы.

На очереди японский жучок?

Понятно, что победой над белорусским молоком Онищенко и компания не удовлетворятся. Тем более что следующий ход уже сделан — под фитосанитарный контроль неожиданно попали… японские иномарки. На прошлой неделе вступил в действие принятый Россельхознадзором и Федеральной таможенной службой новый список продукции, подлежащей обязательному карантинному контролю, в который вместе с сушеными грибами, желудями, льном-сырцом и зеленым чаем попали «транспортные средства, бывшие в употреблении». Странно, правда?

На самом деле все вроде бы логично: как сообщил Россельхознадзор, «в 2007 × 2008 годах при проведении досмотра выявлено 4290 единиц техники с обнаружениями биологических материалов и почвы, насекомых в живом и мертвом виде. Зарегистрировано 14 случаев обнаружения опасных карантинных объектов — азиатской хлопковой совки, американской белой бабочки, непарного шелкопряда, японского жука». Таким образом, из-за японских жуков на головы импортеров подержанных иномарок свалился новый запрет, который, очевидно, приведет к новым поборам и очередному росту цен на конкурентов «Лад» и «Волг». Почему санитарные репрессии на владельцев иномарок обрушились именно летом 2009 года, когда Россельхознадзор наконец подсчитал число единиц техники «с обнаружениями», объяснять никому не надо.

После того как под санитарный контроль попали иномарки, потенциал ведомства Онищенко вырос в разы — наверняка теперь можно обнаружить что-нибудь запретное в бытовой технике, мебели, одежде, игрушках и т. д. Впрочем, у каждого из наших соседей есть ряд специфичных болевых точек, на которые легко можно надавить запретом, если возникнет такая необходимость. Например, у Армении это коньяк — в год доходы от его экспорта в Россию составляют около 50 млн долларов. Из Украины к нам активно (иногда слишком) ввозят спиртное — 100 млн литров в год на общую сумму около 350—400 млн долларов. Узбекистан помимо хлопка завозит в Россию автомобили Daewoo — 95,5 тыс. машин в 2008 году. Казахстан нацеливается на 25—20% от всего импорта мяса в Россию, который оценивается в 1,5 млн тонн.

Самое грустное, что, пока баре дерутся, у холопов чубы трещат. В том плане, что от отсутствия грузинских вин, рижских шпрот и японских иномарок страдают в первую очередь рядовые граждане, о здоровье которых так заботятся российские санитарные власти. Именно поэтому мы с таким интересом следим за молочно-рыбными войнами и гадаем, где рванет в следующий раз. Знать бы заранее — успели бы соломки подстелить. Солома, кстати, пока вроде бы под запрет не подпадает.