Хорошо забытое старое

От августа в России традиционно ждут неприятного. От осени ждут «второй волны кризиса». Если от ожиданий перейти к намерениям — в сентябре комиссия конгресса США собралась рассмотреть спекуляции на сырьевых рынках, в частности нефтяном. Рассмотреть в смысле запретить. Верится в такое не до конца, но если…

Для мира в целом схлопывание рынка нефтяных деривативов было бы возвращением к давно забытому здоровью, для России это было бы чрезвычайно болезненно. Ибо то, что для мира болезнь, для нас — источник роста.

Надувай и властвуй

Напомним банальное. Каким образом нефтяные цены могут за год в три раза упасть или в три раза вырасти? Явно же не от того, что спрос на нефть вдруг становится в три раза больше или меньше. Понятно, что он меняется, но на проценты, а не в разы, ну вроде как и спрос на пиво имеет свою легко выраженную сезонность. Взвинтить цену на нефть на 200 % можно не от того, что она «главное мировое сырье», а от того, что главное мировое сырье служит базой для финансовых производных, выступающих как средство накопления и сбережения. Вот куда пошли триллионы долларов, влитых в мировую экономику транснациональной бюрократией по весне? Уж явно не в кредитование реального сектора и раздачу хлеба голодным. Вылитая на свободные рынки и оприходованная финансистами, денежная масса пошла надувать сдутый пузырь «бумажной» нефти. В отличие от рынка валютных спекуляций, нефтяной рынок косвенно связан с движением хоть каких-то материальных ценностей, рано или поздно, сколько бы раз баррель ни был продан и перепродан, он все равно будет куда-то поставлен. Но рынок фьючерсных контрактов позволяет продать его десяток раз до того момента, как физический баррель физически где-то сгорит. Именно в производных инструментах накручивается цена.

Не будем сильно уж повторяться. Если же кратко вернуться к содержанию предыдущих публикаций, то нефть — бизнес не столько петростейтов — стран, за редким исключением, отсталых, диких и подконтрольных, — но государства США. Сам рынок нефти, выступающий как спекулятивный и волатильный, есть способ накачки мира долларовой эмиссией и кредитования экономики США. Ибо: а) торгуется это счастье только за доллары, что выступает гласным условием; б) пресловутые нефтедоллары не покидают территории США, ложась в их банки и гособлигации, что выступает неписанной договоренностью. Волатильность рынка есть одна из главных фишек его маркетмейкеров, что угодно сделать с ценой могут два государства, играющих совместно: США и Саудовская Аравия. Косвенным выгодополучателем схемы выступает Россия.

Потому-то и не верится до конца, что США схлопнут рынок фьючерсов, это их бизнес. Не будет производных от нефти — она начнет торговаться на мировом рынке не как финансовый инструмент, а сугубо как топливо. Если бы она была топливом и только, то, например, с начала этого года цена бы не росла, а только падала на фоне падения мирового ВВП, и 30 долларов за баррель казалось бы еще не так мало. Понятно, что для России концепция «нефть как топливо, и больше ничего», мягко выражаясь, чревата.

Впрочем, «борьба со спекуляцией» может оказаться лишь элементом еще большей спекуляции в интересах инсайдеров. Готовим решение, рушащее рынок, и выводим капиталы чуть ранее. Потом вводим капиталы накануне госрешения, реанимирующего рынок, и т. д. Туда-сюда, обратно, и «Голдман Сакс» приятно. По весне надули, по осени опустили — не привыкать.

Продуктивные пузыри

Но если бы нефть привели к ее естественному состоянию, то она была бы терапией для больной виртуальщиной экономики планеты. Хорошо забытое старое — и оно же революционное новое.

Проект еще одной такой революции озвучил не так давно Китай: а не вернуться ли к фиксированным валютным курсам? Тоже верится с трудом, что такое будет, ну а если бы? Напомним, что система твердых курсов приказала долго жить в 1973 году, главная причина — отказ США от обмена доллара на золото в 1971 году. Фиксированные курсы убили бы еще один чудовищно раздутый рынок спекулянтов — валютный. Заметим, что такая система была бы выгоднее мировым экспортерам — Китаю, Японии, Германии, чем импортеру США. Импорт коих стоит как раз на плавающем курсе и эмиссии национальной валюты как резервной мировой. Но допустим, партия экспортеров побеждает…

Лишние деньги на планете бы не исчезли, не исчезли бы и спекуляции. Куда бы они стекли? В нефть нельзя, в валюту нельзя. Правильно, остается старая добрая недвижимость и золото. И акции. Особенно акции каких-нибудь особо актуальных компаний — что у нас там сейчас актуально, нано- и биотехнологии? Пузырь начнет надуваться там. Строительная отрасль, бывшая локомотивом роста в США, вздохнет свободнее. Российская недвижимость останется при своей безумной цене, к радости застройщиков. Но главное — пузырь «новых технологий» лопнет, как и все пузыри, но сами новые технологии останутся. Пузырь интернет-компаний лопнул, но Интернет благополучно остался. По крайней мере, в прорывной отрасли не случится такой беды, как недофинансирование. А от лишних денег бизнес еще не умирал.

Надуть что-то новое, на реальных инновациях основанное, — принципиально иное занятие, чем гонять туда-сюда нефтяные цены. Очередная волна «Кондратьевских циклов» и должна начаться с чего-то подобного. Все традиционные способы вложения денег кажутся сомнительными, и тут появляется что-то новое. И человечество, подгоняемое невидимой рукой рынка и видимой рукой государств, несет туда свои инвестиции. Начинается глобальный рост, прежние ведущие отрасли становятся лишь инфраструктурой новых, и случается то, что в XX веке называли словом «прогресс».

Однако бизнес можно делать и на прогрессе, и на застое, и на регрессе. Если, к примеру, лохотрон с надуванием и опусканием нефтяных и валютных рынков приносит большую прибыль, чем инновации, прогресс и прочие замечательные вещи, НТП может быть и приторможен. Вопрос, как обычно в политике, сводится от «что делать?» к «кому оно надо?».