Два года назад в Красноярске был создан городской инновационно-технологический бизнес-инкубатор. Несмотря на достижения последнего времени, эффективность работы этой организации еще далека от максимальной, уверен председатель правления бизнес-инкубатора Владимир Миргунов. Причем причина не только в отсутствии достаточного финансирования, но и в невысокой эффективности системы управления, существовавшей до его прихода.
Красноярскому бизнес-инкубатору почти два года, и он далеко не первый игрок на этом рынке. Но частенько приходится сталкиваться с тем, что далеко не все понимают, что это такое. Давайте попробуем дать некое общее определение: что же такое бизнес-инкубатор и с чем его едят?
Бизнес-инкубаторы — это не наше изобретение. Впервые они появились на Западе и в Америке как форма государственной помощи малому бизнесу. Задача у них проста — поддержать начинающих предпринимателей, дать им необходимые на первых порах ресурсы, которых у них нет.
А у нас в стране кто был пионером на этом поприще?
Как всегда, Москва, Санкт-Петербург и Казань — три сегодняшних столицы. Чуть позже бизнес-инкубаторы стали появляться в Нижнем Новгороде, Перми и других центральных городах. Еще позже мода на инкубаторы докатилась и до Сибири. Здесь первыми стали Омск и Томск. Правда, в этих городах открывались региональные бизнес-инкубаторы, рассчитанные на работу только на местом рынке.
И в 2007 году бизнес-инкубаторы добрались до нашего города. Были ли
Говорить о том, что инкубаторы докатились до Красноярска в 2007 году, не совсем верно — в этом году городской инкубатор был открыт. Впервые же заговорили о такой необходимости двумя годами ранее. Если же говорить о различиях — мы сразу для себя определили, что будем заниматься именно инновационными проектами. Когда изучали ситуацию с малым бизнесом в городе, то увидели, что большая его часть занимается торговлей, строительством и услугами. Подобные организации, как правило, не нуждаются ни в какой помощи, кроме материальной. Но есть и небольшая прослойка компаний, которые продвигают с той или иной степенью успешности инновации. И вот
А много таких компаний в городе?
Нет, очень немного. Я бы оценил их долю максимум в
Желающие — в очередь
Когда инкубатор открылся, помнится, не обошлось без трудностей. Что это было, как справились, если справились?
Первая сложность, с которой пришлось столкнуться, — это невостребованность наших услуг. Примерно до декабря 2007 года инкубатор не был полностью заполнен. Что там полностью — было всего две компании.
Сейчас, насколько понимаю, ситуация изменилась?
Конечно. По проекту в инкубаторе должно быть размещено 14 компаний. Так вот, сегодня их уже 15, а 7 еще стоят в очереди.
Что значит «стоят в очереди»?
Значит, что наш экспертный совет, который призван определять соответствие деятельности компании нашим критериям (основной из которых — наличие инновационной составляющей), признал, что данные предприятия имеют право находиться в бизнес-инкубаторе, но так как на сегодня у нас нет мест, им придется подождать.
Ждать, судя по всему, придется не менее года — срок для малого предприятия существенный. А не планируете расширяться?
Нам бы очень этого хотелось. Я вообще считаю, что бизнес-инкубатору для нормальной работы сегодня необходимо открытие минимум двух филиалов — правобережного, который объединил бы ресурсы Сибирского аэрокосмического университета, Института цветных металлов и золота СФУ и заводов, расположенных на правом берегу. И левобережного, в районе медицинского университета, который, ориентируясь на инновации в медицине, объединил бы ресурсы существующего там медицинского кластера.
Проблема: дорогая аренда
Вернемся к сложностям. Насколько я понимаю, невостребованность далеко не единственная из них?
Да уж, конечно. Самая большая сложность на сегодня — это высокие ставки аренды, с которыми приходится работать. Еще когда проект бизнес-инкубатора разрабатывался, мы (в 2005 году Миргунов работал в должности советника мэра Красноярска. — «ВК») планировали, что он откроется на муниципальных площадях, чтобы как раз добиться низких ставок аренды для наших подопечных. Когда же я перешел на другую работу, было решено (и, полагаю, совершенно резонно) связать деятельность бизнес-инкубатора с наукой и разместиться на площадях новообразованного Сибирского федерального университета. Разобрались, и оказалось, что в СФУ очень высоки ставки аренды. Получилась довольно забавная картина: деньги из Федерации поступают в бюджет города, а оттуда через бизнес-инкубатор уходят обратно в федеральный бюджет. На тот момент практически 90% наших расходов приходилось именно на арендные платежи.
Сколько сейчас платите за квадратный метр?
580 рублей в месяц — очень дорого.
Да ладно. В 2007 году ставки аренды по Октябрьскому району доходили до
Все верно. Тогда так и было. Сегодня же кризис сильно, что называется, подкорректировал цены, и сейчас, не особо напрягаясь, можно найти площади и по 300, и даже по 150 рублей за квадратный метр в месяц. В результате мы столкнулись с тем, что нашим подопечным оказалось не по силам оплачивать 60% аренды.
Давайте чуть в сторону, чтоб читателям было понятно, — что за 60%?
По нашим правилам компания может находиться в бизнес-инкубаторе не более трех лет. Причем в первый год они платят 20% аренды, во второй — 60%, ну и на третий, когда, по нашим планам, они уже должны встать на ноги, они оплачивают аренду в полном объеме. Так вот и получилось, что эти 60% для наших резидентов оказались неподъемными. Они приходили к нам и говорили, что нашли дешевле, что собираются уходить. Поэтому в этом году мы совместно с городом решили не подымать плату, а оставить ее на уровне 20% первого года.
Ага. Но я вот чего не понимаю — неужели нельзя договориться с СФУ о более низких ставках аренды?
С первого дня моего пребывания в должности председателя правления бизнес-инкубатора (Миргунов занял эту должность в марте 2009 года. — «ВК») я стараюсь всеми способами добиться этого. Но надо понимать, что площади СФУ — это не их собственность, они принадлежат государству. И установить нам льготные ставки на уровне руководства университета просто невозможно.
При всем этом как вам кажется, проект бизнес-инкубатора сегодня эффективен?
Ну,
Давайте.
Наша основная задача состоит в том, чтобы наши резиденты со своими проектами выходили на рынок и находили там потребителя своих идей. На все это у них есть три года. Так вот, сегодня у нас есть компания, которая ушла на рынок спустя год. Теперь они размещены в технопарке в Строгино (подмосковный наукоград) и получают федеральное финансирование. Есть и другие предприятия, которые сегодня постепенно выходят на рынок и начинают набирать обороты. Второй критерий нашей эффективности — это собственно оборот наших подопечных. В 2008 году он составил около 20 млн рублей. Объем налоговых отчислений в городской бюджет наших компаний, кстати, превысил расходы города на нашу работу (7 млн рублей против 3,5 млн).
Несколько месяцев назад вокруг отношений бизнес-инкубатора и СФУ начал разворачиваться скандал с выселением. Я так понимаю, раз вы все еще здесь, проблему удалось решить?
Да, при поддержке края и города удалось убедить руководство СФУ в том, что нам необходимо сотрудничать, что у нас общее дело. У нас ведь (в бизнес-инкубаторе. — «ВК») сформировался очень мощный костяк специалистов, создан краевой совет предпринимателей и инноваторов, председатель которого — наш резидент. К вопросу об эффективности: на «Селигере» два наших проекта вошли в двадцатку лучших из 7,5 тысячи со всей страны, а еще два — в первую сотню. К тому же на онлайн-конференции с ведущими инвесторами (60 человек со всего мира), где были представлены три проекта, включая наш, именно красноярский получил высшую оценку и прошел в следующий этап. И это далеко не все — у нас сегодня масса достижений.
Интерес инвесторов
Это все замечательно, но бизнес-инкубатор — это не кружок юного техника, и награды, даже самые громкие, не являются самоцелью. Собственно,
Да, заинтересовались. Я
И сколько на сегодня проектов реализуется на уровне бизнеса?
Один, как я уже говорил, ушел от нас в Строгино, а еще четыре работают здесь, в Красноярске, по договорам с другими компаниями. И еще два предприятия на подходе и в ближайшее время начнут работать.
Пройдет еще полтора года — сколько из ваших резидентов будут работать?
Ну, эти семь точно. По остальным пока сказать трудно. Сегодня мы несколько меняем подходы к управлению, планируя, что только нашими площадями компания будет пользоваться лишь в первый год, на втором же году уже необходимо заниматься коммерциализацией разработок, а в третий — уже размещать свои проекты и заниматься непосредственной деятельностью.
Не могу не спросить о способах повышения эффективности. Что нужно сделать, чтобы стало еще лучше?
Понимаете, мы сегодня находимся на самой нижней ступеньке — в смысле того, что мы первичное звено. Мы обеспечиваем прием и размещение малых предприятий. Дальше пути наших компаний должны бы лежать в технопарки, где они могли бы оттачивать свои технологии, производить продукцию, пока небольшими объемами. Вообще нами сегодня разработана целая программа поиска и взращивания инновационных проектов. Смотрите, есть ТИМ «Бирюса», есть «Селигер», есть разного рода гранты. На всех этих мероприятиях встречаются очень интересные проекты. Нам нужно собрать их все воедино, после чего выявить самые перспективные, с которыми уже и начинать работать. Далее мы их расселяем — собственно, сегодняшняя работа бизнес-инкубатора. К тому же они ведь приходят совершенно сырыми, мало понимая, что такое бизнес, как им управлять, что такое бизнес-план, проект и т. д. На все это нам также нужны специалисты. Сегодня мы просто стараемся помогать им консультационно, рассказываем, пытаемся обучать, но я убежден, что нужен конкретный человек, который бы просто взял и сделал это. То же самое с бухгалтером — сегодня наш бухгалтер также лишь консультирует специалистов компаний, а надо, чтобы он сам вел всю бухгалтерию этих предприятий. Это несложно, они все на упрощенной системе, а мы получим максимальную прозрачность и эффективность. Дальше мы должны обеспечить компаниям доступ к потенциальным заказчикам, которые выступают уже даже не инвесторами, а потребителями продукции наших резидентов.
Вообще, как я уже говорил, основная задача — обеспечить выход наших компаний на рынок. Для этого необходимо нарабатывать технологическую базу, чтобы уже на первом этапе можно было определить — насколько технологичен продукт, насколько его сегодня можно изготавливать, насколько он в этом процессе дорог и, как следствие, найдет ли своего потребителя. От всего это напрямую зависит коммерциализация проектов наших резидентов. В общем, нужен мощный менеджерский костяк.
Все это озвучивалось еще в 2007 году как план действий. Почему за два года этого не сделано? Почему только сейчас этим начали заниматься?
Откровенно говоря, не было понимания, как наладить и отладить весь этот процесс. К тому же вопросы финансирования также вносят свою неприятную лепту. У нас в этом году на работу бизнес-инкубатора выделено лишь 5,8 млн рублей. Смешные деньги, особенно если учесть, что 90% этой суммы должно было уйти на оплату аренды. Как только я пришел сюда, мы отказались от части площадей, которые нам были не очень нужны, что позволило нам выгадать около 1 млн рублей. Эти деньги перераспределили именно на создание системы оказания услуг. Опять же сейчас создание технопарков уже не требует столь больших затрат, как ранее. Вы посмотрите, сколько заводов простаивает — на их базе можно делать эти проекты.
Ну вопросы финансирования можно было бы решить работой по венчурной схеме, от которой, помнится, на уровне городской власти и руководства инкубатора отказались. А ведь это реальные деньги. При сегодняшнем обороте ваших компаний в 20 млн рублей и средней рентабельности
Абсолютно согласен. Но понимаете, тут есть трудность. Большая часть наших резидентов ученые и инженеры, а никак не бизнесмены. Для них любые венчурные механизмы — это попытка украсть их продукт, и в этой ситуации построение работы по такой схеме может попросту отпугнуть предприятия. Хотя, с другой стороны, сегодняшняя система поддержки малого бизнеса, которая предусматривает компенсаторный подход к оказанию помощи, отпугивает не меньше. Если бы мы имели возможность поддержать финансово наших резидентов, минуя банки и прочие кредитные организации, то это оказалось бы большим подспорьем.
То есть, я так понимаю,
В смысле?
В 2007 году, когда инкубатор только создавался, одной из основных задач, которые обозначались тогдашним правлением, было недопущение превращения бизнес-инкубатора в бизнес-гостиницу в смысле подмены реальной работы арендой дешевых площадей, оборудованием рабочих мест и прочими атрибутами предпринимательской деятельности. Если я правильно понял, на сегодня этого достичь не удалось?
В некотором роде да. Я здесь только с марта этого года и полагаю, что до этого времени так оно и было. Собственно, поэтому меня и пригласили, чтобы собрать все воедино, чтобы все начало работать как надо. Тут ведь работает всего четыре человека: директор, его заместитель, бухгалтер на полставки и офис-менеджер. Все. Таким числом людей ситуацию не сдвинуть. Ну не могут они заниматься и бухгалтерией, и консультировать по юридическим вопросам, да еще и продвигать проекты резидентов. Причем опять же деньги шли на аренду, а не на реальную работу. На консультационные услуги резидентам выделялась всего-навсего 1 тысяча рублей в месяц. Но сейчас ситуация начинает меняться. К тому же и результаты года доказывают это. Мы же на все выставки ездили за свой счет, а без этого никак, ведь если не «светиться», не заявлять о себе, не делать, в конце концов, себе рекламу, то рассчитывать на интерес потенциальных инвесторов не приходится.
Досье «ВК»
Владимир Миргунов, председатель правления Красноярского городского инновационно-технологического бизнес-инкубатора
Родился 1 августа 1947 года в поселке Никольск, под Дудинкой.
Школу окончил там же. Затем обучался в Красноярском ремесленном училище по специальности «рулевой-моторист». Далее речное училище по специальности «помощник механика», которое окончил в 1968 году.
С того же года начал работать на речных судах, где дорос до главного механика дизель-электрохода.
В 1975 году становится главным инженером Ермолаевской РЭБ флота, которую и возглавил в 1979 году.
В 1980 году занимает пост заместителя председателя райисполкома Емельяновского района.
1984 году, после окончания Высшей партийной школы, пришел вторым секретарем райкома партии в Уярский район, откуда в 1986 году был переведен в крайком партии, где курировал Таймыр и Норильск.
С 1993 года занимался частным предпринимательством.
С 2005 года советник мэра Красноярска, затем заместитель руководителя департамента транспорта городской администрации.
В марте 2009 года назначен председателем правления городского бизнес-инкубатора.
Евгений Волошинский, «Вечерний Красноярск»
