Низкие жанры

Как-то случайно подумалось одно из определений попсы. Будь то песенка, кино, книжка. Общим во всех попсовых сюжетах будет один простой постулат: с обыкновенными людьми могут происходить необыкновенные вещи.

Утешить и потешить

Жили-были... ну, положим, домохозяйка, или простой рабочий паренек, или офисный сиделец. И вот приходит час Х. Когда страна прикажет быть героем, как пелось в СССР, у нас героем может быть любой. Домохозяйка, вот только доварит свой гороховый суп, распутает преступление, убийство, например, замминистра. Народный паренек, не вынимая цигарку изо рта, в одиночку справится с оккупантами. Зашуганный офисный планктон обретет тайную мощь и с парой кентов и одной блондинкой спасет человечество от происков космической тьмы. Страшные силы, как выясняется, дремлют до поры до времени в простых людях.

Все это, конечно, одна большая наваристая неправда. Исключения подтверждают правило, а правило немудреное: внешнее тяготеет к тому, чтобы выстроиться соответственно внутреннему, образно выражаясь, «мир стоит по уровню наших душ», писал, кажется, Марсель Пруст. Кто ты есть, то с тобой и будет. Ну то есть с обыкновенными людьми будут происходить только обыкновенные истории, с дураками, например, будут происходить истории дурацкие, с трусами - трусливые, со скучными людьми - истории скучные.

Великое чудо, что люди иногда могут меняться, выпрыгивая за рамки самих себя. В ученых книжках такую штуку называют словом «трансцендентация». Но тут надо не путать термины: обыкновенный человек не становится при том героем необыкновенной истории, он перестает быть обыкновенным, и уж тогда... Но не ранее. Это, кстати, очень высокие жанры: показать, как из обычного человека получается необычный.  

Попса, как сказано, стоит на другом. Меняться не надо. Кто ты есть, то и ладно. Судьба тебе подмигнет, и все случится. Ну или так: если долго мучиться, все у нас получится. Причем мучиться ты будешь, занимаясь чем-то плохим и неинтересным, а случится с тобой хорошее и интересное. Ну вроде как «она его за муки полюбила». Часто ли по жизни кто-то кого-то любит за его муки, вопрос риторический, но мелким бытовым мученикам от сохи и монитора версия должна быть приятна.

Ну а если судьба таки не подмигнет, утешение состоит в следующем: веришь, что таким, как ты, вообще иногда подмигивают. Не тебе лично, но вообще. Надо лишь, чтобы на тебя уронили пристальный взгляд... далее по вкусу: спецслужбы, олигархи, инопланетяне, тайные ордена, правящие миром. Тайные ордена, правящие миром, обязательно рекрутируются из таких, как ты.

По сути это утешение. Дурак должен быть утешен в своем дурачестве, лох - в своем лохачестве, и так далее. Наркотик своего рода, сообщающий чувство собственного достоинства всем встречным и поперечным. «Как старушки Рим спасли», «как пацаны тирана свергали», «как дядя Петя и пионер Вася Альфа Центавру уделали».

Искусство-то будит. Сообщая людям, ко всему прочему, чувство их слабости, ограниченности, несовершенства. Дурак, ужаснувшийся дурачизму, далее умный. Заурядность, мучимая заурядностью, незаурядна. Попса же несет благую весть: великих нет. Все такие, как мы, ребята, просто некоторым везет. Расслабьтесь.  

Герой по понятиям

Тут интересны приключения таких понятий, как герой и сверхчеловек. Помню, писал о героизме, когда в 2000 году затонула подлодка «Курск» и всех мертвых объявили героями.

В Древней Греции, где в культуре возникло это понятие, таким героям сильно бы удивились. Там герой - это кто? Вставший против рока, выпавший из социальных порядков. За обычных людей все решено общественным порядком. За тебя написана твоя роль, судя по твоей «анкете», и неважно, раб ты или царь. Правильные рабы делают эдак, а правильные цари делают так. А герой - это такой парень, который живет не по «анкете». Как туда попасть? Например, долг велит тебе одно, а страсть другое. Или, еще лучше, два разных долга. Когда у самурая сталкивались два долга, он вынимал нож и делал себе сэппуку, чтобы долго не мучиться. А древние греки на том же материале создали жанр трагедии и типаж героя. Герой - прежде всего Решение. Нельзя сказать, правильное или нет. Он потому и герой, что все - правил-то больше нет, инструкции не написаны, роль не катит. Приходится быть самому. Делать что-то впервые.

Ну или вот «Гамлет». Что там, собственно, трагическое? Если бы он «замочил» всех сразу, был бы боевичок, и все. А главное - это момент недеяния, выпадения из социума, «быть или не быть». Вроде бы человек ничего не делает. С ним делается.

Герои обычно погибают, но не все погибшие, простите, герои. Тут важно, было какое-то решение, или нет, была личность, или «оно само». Возвращаясь к подлодке - все погибшие там не более героичны, чем жертвы, например, Чикатило. Их жалко. И все.  

Или вот супермен. Когда Ницше ввел в гостиную культуры своего «юберменша», ему бы в страшном сне привидеться не могло, кто будет юберменшить в XX веке. Эсэсовцы, набранные по принципу двухметровости, белокурости и «анкеты». Американское разумение о сверхчеловеке - как о физически развитой крупной обезьяне мужского пола, которая бегает, прыгает, молотит конечностями. Вообще-то человек главнее шимпанзе, хотя та прыгает шибче. В некоем роде человек главнее потому, что он лишний раз не прыгает. Тогда и супермен - шаг назад.  

Но пипл хавает именно таких героев и суперменов. Они ближе. Самая большая пропасть - ментальная. Она же самая страшная. Внутренний мир Сороса или Эйнштейна непредставим, и это реально дистанция. Обезьяна-супермен тоже далека от человека, много его сильнее, ловчее, но понятна, «если бы я занимался спортом, я бы тоже». А что делать, чтобы быть Соросом? Он кто вообще? Именно в силу того пиплу и подают обезьяну с попкорном, что она успешнее переваривается.   

Если низкие жанры - это необыкновенные деяния обыкновенных людей, то высокое - это что? А ровно наоборот. Обыкновенная жизнь необыкновенных людей. Биография, автобиография, переписка. При условии, что писано хоть немного по правде.