Укрощение травоядных

Где-то на стыке биологии и антропологии родилась такая поговорка про поведение человека — «ястреб с моралью голубя». И ничего хорошего в этом нет. «Голубиная мораль» на самом деле штука прескверная и много хуже, чем ястребиная.

Немного этологии

Это только на умильных картинках голубь работает символом любовного воркования или мира между народами. Этологи же знают грустную правду. Напомним, что этологи — это специалисты не по этике (хоть далее речь о ней), а по животному поведению... Так вот, реальный, а не символический голубь — глупая, кичливо-драчливая и крайне жестокая касательно своих сородичей тварь. Ястребы относятся к другим ястребам добрее, чем голуби к другим голубям, не станут, например, заклевывать насмерть.

В чем вообще, с позволения сказать, фишка? У всех почти хищников генетически вшит своеобразный кодекс «благородного поведения». Не по отношению, конечно, к своей кормовой базе, а по отношению к себе подобным. Волки, тигры и прочие замечательные крупные звери, конечно, выясняют отношения между собой. Но там почти всегда есть ритуал «сдачи», после которого капитулянта тронуть нельзя. И драки оказываются чем-то вроде поединков до первой крови. Или есть система, позволяющая выяснить иерархию без драки. Порычать, пошипеть, посмотреть, все понять и разойтись. То есть практически работает запрет на убийство представителя своего вида. А вот у обезьян такого запрета, например, нет! И у многих «милых» и «пушистых» животных тоже нет, именно у травоядных нет. Хотя, казалось бы...

Ан нет, все логично. Для вида хищников «вшитое благородство» строго необходимо. Каждая зверюга — прекрасное приспособление для убийства. Есть, конечно, тактики защиты, но тактики нападения сильнее. Не будь генетического запрета на убийство, те же волки перегрызли бы друг друга, не было бы на свете волков.

У обезьяны же нет ресурса для убийства другой обезьяны. Можно, конечно, надавать тумаков до полного исчезновения оппонента, но сложно, технически сложно. Поэтому можно что? Можно драться без правил. И вот он, парадокс. Звери, наделенные реальной убойной силой, имеют заложенную в генах, образно выражаясь, «жизнь по понятиям», а всякая безобидная мелочь оказывается «беспредельщиками».

Так вот, наши далекие предки именно что плодоядные беспредельщики. Но вот потомки обезьян технические средства для убийства таки осваивают. И получается по ресурсу хищник, а по поведению... что и было. Вот есть фантастические сюжеты про то, как выглядела бы цивилизация, где разум вдруг совершился бы на базе хищного вида. Не было бы войн, убийств. Но разум совершился на обезьянах.

Культура тут же выступила компенсатором нашей природы. Есть даже школа в историческом анализе, забавно объясняющая так называемое Осевое Время. В разных странах, никак не связано, одновременно случается то, из чего потом получились современные люди, — пророки в Израиле, Сократ в Греции, Заратустра в Иране, Будда в Индии, Конфуций и Лао-цзы в Китае. Откуда столько добра одновременно? Помянутая школа объясняет внезапный приступ гуманизма и вирус добродетели жесточайшей необходимостью: сменой бронзовых орудий войны на железные.

Бронзой убивать тяжело, железом легко. Потому мораль бронзового века людоедская, цари хвалятся пирамидами из голов. Специально заносят в хроники, сколько сняли кожи с пленных. При всех ужасах 20-го века ГУЛАГ и Освенцим все-таки прятали, это не витрина успеха, а там именно такое — витрина. Но бронзы мало, бронза плохая, воюют только профессиональные воины. С железом любой мужчина — убийца. С железом и «бронзовой» моралью, уточним.

Делать нечего, начался гуманизм.

Ресурс на вырост

Дальше — больше. Касательно «ястребов» и «голубей» есть чудесный пример. Вот дворяне минувших столетий. Их письма друг друга — запредельная по нынешним временам любезность. Но мы же понимаем, что любой дворянин, ко всему прочему, идеальная машина для убийства? И по своим физическим данным, и по ментальным установкам? Александру Пушкину убить человека нетрудно, у него нет на это табу. Не любого человека, конечно. Не любым способом. Но дуэль — это драка на смерть. И конечно, такие люди в своей среде должны быть крайне любезны. Если эта среда хочет жить и править. А простолюдины — хамы. Но простолюдины редко дерутся фатально-летальным образом. А дети еще большие хамы. Пока можно. Пока слабенькие.

...Но у нас все-таки не очерк по этологии. И даже не по истории.

В каком-то смысле бронзовый век меняется на железный постоянно. Мы постоянно прирастаем ресурсами, в том числе ресурсами зла. И морали, вчера еще годной, решительно не хватает.

Экономические свободы 21-го века, например, почти отменили институт банкротства физического лица. Фактически можно не платить по долгам, кидать. Таковы сейчас ресурсы. В 19-м веке их не было. А сейчас можно и по старым привычкам вроде как нужно кидать. Но... мир же рухнет, когда эта неблагая весть дойдет до всех. Нужна какая-то иная мораль, непонятно откуда, но нужна. Прежний «человечек экономический» просто вытопчет тут все живое, вроде как неандерталец с «калашом».

Чудовищная, немыслимая прежде свобода слова. Для сословий, у которых в этом вопросе никакой этики вообще. Им и не надо было, они 100 лет назад читать не умели. 20 лет назад у них был бы редактор. Но демократия плюс интернетизация всей страны творят чудеса, и в писатели ломанулись даже те, кто прежде не был читателем. На всеобщее обозрение выставляются дискурс, которым ранее базарили у пивного ларька, и логика, которой оперировали в песочнице. И пошел срач в комментах, заставляющий вспомнить слова классика: «Зачем свобода слова людям, не умеющим пользоваться свободой мышления?».

Про индивидуальную доступность оружия массового убоя — общее место. И так далее. Растет ресурс не только государств, корпораций, но и человека. И что? Вчерашней шимпанзе выдали катану, ей прикольно. Пошла ей подрезать бананы и окружающих. Но должно возникнуть что-то вроде самурайской этики в приложении, иначе... Иначе страшно. Но обычно человечество выживало.