В российском кино Евгений Сокуров известен как один из ведущих постановщиков трюков. В прошлом — кадровый военный, полковник спецназа, и военная тема ему особенно близка. В красноярском Доме кино Сокуров представил премьеру фильма «Буду помнить», в которой выступил автором сценария. Как рассказал Евгений Андреевич в интервью «ВК», это его второй опыт в жанре военной драмы.
В память о предках
К какому жанру относятся фильмы на военную тему, в которых вы работали прежде?
Военные приключения. Например, «Разведчики», «Под ливнем пуль», «Сильнее огня», «Неслужебное задание», которые мы снимали для телевидения, с его развлекательной спецификой. В «Буду помнить» мы не ориентировались на телеканалы. Как офицер, принимавший участие в боевых действиях, я знаю, как война выглядит на самом деле. И что она не только в окопах. Во время Великой Отечественной войны немцы оккупировали огромную территорию нашей страны. Жизнь людей в тех условиях нам показалась достойной освещения в кино.
Где почерпнули сюжет?
История произошла в оккупированном Пятигорске с отцом режиссера картины Виталия Воробьева. Его отцу тогда было 11 лет. Главный герой фильма — подросток Вадька, сын «врага народа», репрессированного в
Что заставило его измениться?
Он чернявый, сын гречанки и русского, и фашисты постоянно принимают его за еврея. По сюжету немцы приказывают всем евреям городка взять с собой самое необходимое и собраться у старых кавалерийских казарм — якобы для переселения на освобожденные от советской власти земли Украины. А на самом деле их потом погрузили в машины, вывезли в ближайший овраг и всех расстреляли, вместе с детьми. Вадька помог женщине-еврейке поднести чемодан, и его тоже приняли за еврея, затолкали в машину, и он оказался на грани расстрела... В общем, мы попробовали самыми простыми выразительными средствами рассказать историю о людях, совершенно не подготовленных к жизни в оккупации. И оказалось, что чем проще история, тем больший отклик она вызывает у зрителей. Я объехал с этим фильмом четыре города — везде полные залы.
И никаких спецэффектов?
Абсолютно! Мы сознательно от них отошли. В картине нет прямых зверств, разорванных во время бомбежки тел и прочих ужасов — все остается за кадром. Чтобы вызвать сопереживание, во всем этом нет необходимости. Показана жизнь наших предков, она произошла на нашей земле. И никто не гарантирует, что такое не повторится...
Вы знаете, когда я учился в суворовском училище, а потом в военном, все мои офицеры-воспитатели были участниками войны. Мы, курсанты, смотрели на них как на богов — это был эталон, к которому мы стремились. К сожалению, нынешние суворовские училища — сплошная бутафория. С прошлого года там убрали все военные предметы и военных преподавателей — кому вообще нужны такие суворовцы? Представляете, впервые за 60 лет суворовские училища не участвовали в Параде Победы!
Почему?
Потому что наш министр обороны не носитель воинских традиций. Чтобы понять, что такое традиция, нужно пройти все этапы с нуля, от курсанта до маршала. Если министр — чиновник, пусть распоряжается финансами, но ломать традиции он не имеет права, иначе армия перестанет быть армией. Зачем в суворовские училища стали принимать девочек? Ведь знают же — дальше служить они не пойдут! Прежде там воспитывали элиту общества. В
Теперь этого нет?
Нет, все разваливается прямо на глазах. Армия в России сейчас вообще выполняет декоративную функцию. Те, кто долго в ней прослужил, прекрасно знают цену нынешнему состоянию армии: неустроенность офицеров, их абсолютная бесперспективность. Отрезвление происходит, когда люди увольняются на пенсию. Оказывается, что все армейские надбавки в пенсионный расчет не входят. Я полковник, прослужил 25 лет, семь лет боевых действий. Как вы думаете, какая у меня пенсия? Давайте вместе посмеемся.
Тысяч десять?
— Девять с половиной. Притом что полторы из них — за участие в боевых действиях. А если человек не воевал, но прослужил, например, командиром подводной лодки, в очень непростых условиях? Будет получать гроши.
Из армии в кино
Евгений Андреевич, а почему вы уволились из армии?
Я вернулся из командировки в Африку и понял, что уехал туда когда-то из одной страны, а приехал в другую. Я командовал единственным в СССР высокогорным спецподразделением, которое работало только за границей, на высоте
И вы решили попробовать себя в кино?
Совершенно случайно — предложили поставить в одной из картин несколько сцен с драками и трюками. Потом я собрал команду спортсменов высокого класса и артистов цирка, окончил режиссерские курсы, киношколу в Германии. Каскадеры делятся на несколько профессиональных категорий. Есть исполнители специализированных трюков — например, исполнители боев, или высотно-акробатических трюков, или конных троков и т. д. То же самое — постановщики отдельных трюков. А высшая категория — координаторы-постановщики, которые могут работать по всем специализациям и объединять несколько разных команд, вести проект любой категории сложности. Нас всего-то пять-шесть в стране, как правило, все с режиссерским образованием. Я сам могу подменить любого каскадера, поэтому они у меня не чудят — знают, что иначе я тут же с ними расстанусь.
Какие требования предъявляете к своей команде?
Для начала нужно быть как минимум мастером спорта. Кстати, спортсмены очень высокого уровня, как правило, не годятся в каскадеры — они нетерпеливые. Чемпион мира привык к успеху. А в кино он должен быть незаметным. Скажем, рухнуть мордой в лужу — и застыть там. Мотокроссмена всю жизнь учили держаться в седле и не падать. А здесь он должен споткнуться о камень и вместе с мотоциклом улететь метров на десять — он к такому не готов! Не всякий чемпион может пролететь 30 метров по скалам. В «Кавказском пленнике» Володя Бухарев у меня так делал: герой Олега Меньшикова стреляет в боевика, у того взрыв прямо под задницей. И в это время в кадре вылетает каскадер, делает
Некоторые артисты рассказывают, что сами стремятся выполнять многие трюки — своеобразный кураж. Как вы к этому относитесь?
Артиста можно и нужно использовать лишь тогда, когда зритель видит его лицо. Если снимают со спины или в динамике, я считаю, что его должен подменять каскадер. Он всегда сделает лучше, а на экране все равно будет выглядеть, будто трюк выполняет артист. Который при этом не рискует своим здоровьем. Иначе все непредсказуемо. Владик Галкин буквально на ровном месте серьезно травмировал ногу — спрыгнул с высоты в полтора метра в сериале «Диверсант. Конец войны» и получил 11 операций и алюминиевую коленку. В чем разница между профессионалом и дилетантом в нашем деле? Любой каскадер, стартуя на трюк, знает, чем все закончится. Он рассчитывает прежде всего не начало, а финал — это элементарное чувство самосохранения. А актер думает, как он красиво полетит, а не как будет приземляться, — пытается поиграть в риск. Постановщик трюков ни в коем случае не должен такое допускать, иногда это плохо заканчивается. Например, Евгений Урбанский остался бы жив, если бы трюки в его последнем фильме, где он разбился, снимали профессионально. Это вообще было настоящее преступление. Сейчас мы организовали профсоюз каскадеров и зачищаем наше рабочее пространство от непрофессионалов — всяких «дворовых команд», которые приходят с улицы, трюк поставить толком не умеют и просто калечат людей.
А правда, что ваша личная история тоже попала в кино?
И даже дважды. (Улыбается.) Сначала в «Красного скорпиона» с Дольфом Лундгреном — в этом фильме про человека, воевавшего в Африке, использовали фрагменты моей биографии. А в 1993 году в Киеве сняли фильм «Выкуп» — там тоже был один африканский фрагмент и героя звали моим именем-отчеством. Фильм сделан в комедийном ключе.
Белое пятно истории
Пару лет назад сообщалось, что вы собираетесь снимать фильм «Бумеранг» о взятии дворца Амина, лидера Афганистана. Удалось осуществить этот проект?
К сожалению, мы вынуждены были остановить запуск картины. Изменилась ценовая политика, и у нас нет необходимых 4 млн долларов на съемки. Идея проекта долго вынашивалась, сценарий писали пять лет, к работе над ним мы привлекли участников штурма дворца, разработчиков и руководителей операции, непосредственных свидетелей. И поэтому, несмотря на художественный вымысел сюжета, мы нигде не погрешили против исторической правды. Фон событий воссоздали документально, с учетом малейших деталей. Сценарий победил в конкурсе Госкино, и, когда проект застопорился, некоторые недобросовестные люди не раз пытались украсть идею. И тогда мой соавтор Андрей Волос — известный романист, лауреат Госпремии — по моей просьбе написал на основе сценария роман «Победитель». Который, кстати, стал финалистом национальной литературной премии «Большая книга» в числе 12 лучших книг страны.
А чем вас вообще так заинтересовала эта тема?
Во-первых, я сам был в двух командировках в Афганистане. А во-вторых, о взятии дворца Амина 27 декабря 1979 года знают во всем мире. Но мало кто видел, как это происходило. Это событие мирового масштаба. И потом взятие дворца — всего лишь один из этапов ввода войск, смена руководства. В нашем сценарии действие охватывает полгода — с середины июля
Но, видимо, тогда никто не предполагал, чем все обернется?
В том-то и дело! Событие было рассчитано не больше чем на два-три дня — ну поменяем одного вождя на другого, Амина на Бабрака Кармаля. Никто и подумать не мог, что все растянется почти на десять лет и унесет 15 тысяч жизней наших солдат и офицеров ...
Как вы думаете — почему так произошло?
Все оказались заложниками тогдашней политической ситуации. Слишком понадеялись на Кармаля, который уверял, что народ его поддержит. Оказалось, что его знать никто не знает, вся его власть распространялась только на территорию Кабула, и то когда он был под охраной. Потом у нас не было задачи воевать с афганцами. И тем более кого-то победить. Со всеми мятежными частями воевали регулярные войска Афганистана, наши их только поддерживали. Но афганцы обычно затевали заварушку со своими противниками, потом разбегались, а наши оказывались стрелочниками на поле боя. Понимаете, такова специфика этого народа: первую неделю они тебя воспринимают как гостя, а потом как врага. Они территориальщики, там куча национальностей, которые привыкли враждовать друг с другом. Другого афганца не пустят на территорию своей провинции, не то что чужака-иностранца. То же самое сейчас там испытывают на своей шкуре американцы. Разница лишь в том, что мы никого не оккупировали — вошли туда официально, по просьбе руководства Афганистана. Знаете, почему проект нашего фильма называется «Бумеранг»? В сценарии есть фраза, что бумеранг, запущенный сейчас, вернется к вам через энное количество лет, уничтожит вашу страну и еще долго будет сносить все на своем пути. Что и произошло. Ввод войск в Афганистан — одно из событий, которое привело к развалу СССР. И исламский экстремизм возник оттуда. В 1979 году талибов еще не было, их движение появилось позже. И до сих пор не унять...
Авторское кино под угрозой
В российском кинематографе тема афганской войны не очень-то популярна. На память приходит разве что
Это позорище, о котором даже говорить не хочется. Не знаю, кто консультировал авторов фильма и какие цели ставил перед собой режиссер, служивший только в «потешном» кавалерийском полку и ни дня не воевавший. Но, как считают многие участники афганской войны, это плевок в лицо всем воинам-"афганцам«, и прежде всего ВДВ. На экране какая-то неуправляемая ватага алкоголиков, насильников и наркоманов, ни одного офицера. Понятно, что художественное кино — это вымысел, оно говорит не о том, что было, а что могло бы быть. Но в фильме много такого, чего в армии не бывает по определению.
Например?
Начать хотя бы с кривого ствола в пулемете — это ж ровно полторы секунды заменить, в боекомплекте есть запасной ствол. Что, режиссер фильма не знает, как устроено оружие? Или как может прапорщик рассекать на УАЗе по аэродрому, если уазик — единственный по штату у командира полка? Прапорщик не может мордовать молодых солдат — он лишен этого удовольствия, потому что сборы с ними в течение двух месяцев проводят офицеры. Здесь — какой-то прапор полудурошный да еще и контуженый. Да его бы комиссовали в секунду с контузией, не то что подпускать к личному составу! Потом в то время было категорически запрещено стричь солдат налысо, существовал приказ министра обороны. Если призывник являлся в часть побритый, он писал объяснительную записку. И если выяснялось, что его кто-то подстриг на призывном пункте или по пути следования, «парикмахера» отправляли под трибунал. А его командира снимали с должности. И подобных деталей в фильме полно.
И все-таки почему у нас почти не снимают фильмы об афганской войне? В США Вьетнаму посвящена не одна картина.
Не снимают, потому что мало кто владеет темой. К сожалению, большую часть фильмов о войнах снимают люди, которые видели их только в кино. Поэтому везде вранье. Наиболее убедительные картины снимали те, кто сам воевал, как Петр Тодоровский. Или те, кто не воевал, но видел войну, из военного поколения, например Алексей Герман — старший, Сергей Бондарчук. Но у тех, кто может снимать, все нередко упирается в финансирование. Мне вот сейчас не хватает полмиллиона долларов на то, чтобы снять фильм о девушках-курсантках из Центральной женской школы снайперской подготовки, которая была создана в 1942 году. За всю историю войны среди женщин-снайперов было шесть Героев Советского Союза. Но пять из них посмертно. Всем им было по
Кстати, с Цыплаковой как с режиссером вы сотрудничали в сериале «Кармелита», не так ли?
Да, она попросила помочь, и я время от времени приезжал к ней на съемки. Иногда брал одного-двух каскадеров на скачки, чтобы артисты не поломались, но в основном все делал сам. Помню, в одной сцене чуть руку не порвал. Пацаненок падал с коня, а я его ловил. Два дубля сняли нормально, а потом он чего-то испугался, лошадь рванула, и я его поймал прямо у самой земли. (Улыбается.)
Евгений Андреевич, а в чем изменились условия финансирования, о которых вы упомянули?
Если раньше Госкино поддерживало сценарии на конкурсной основе, то теперь создан внебюджетный фонд социальной поддержки кинематографии. Который должен будет распределять все деньги от Минфина в равных долях всего лишь восьми студиям, которые якобы коммерчески успешны. На самом деле коммерчески успешна лишь одна из них — «Дирекция кино» при Первом канале. Остальные — суперубыточные, с миллионными долгами. На наших глазах сейчас происходит подтверждение ошибочности такого решения правительства на примере «Предстояния». И потом при чем здесь вообще коммерческий успех? Во всем мире государство поддерживает искусство — авторское кино, детское, анимацию, документальное кино как летопись времени. Коммерческое кино выживает самостоятельно. И как быть с такими режиссерами, как Звягинцев, Попогребский, отец и сын Германы, фильмы которых не делают больших сборов, зато получают призы на ведущих фестивалях, их знают во всем мире?! А у нас, видимо, творческий успех не аргумент. И если этот вопрос не пересмотрят, может произойти так, что в ближайшие годы в России вообще не будут снимать авторское кино.
Досье «ВК»
Евгений Андреевич Сокуров
Координатор-постановщик трюков, сценарист, режиссер.
Полковник запаса, принимал участие в боевых действиях в Афганистане и Африке, кавалер множества наград. В 1991 году создал одну из лучших в стране команду кинокаскадеров. Поставил трюки почти в сотне художественных фильмов, снял несколько собственных картин. Мастер спорта СССР по фехтованию, пулевой стрельбе из пистолета, конному спорту, обладатель черного пояса по карате и кандидат в мастера спорта по альпинизму. Президент кинокомпании «Воен-Кино», председатель правления Фонда содействия развитию военно-патриотического кино.
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск», №18 (259)
