Недропользование как отрасль в стране и крае возрождается. Медленнее, чем хотелось бы, но очевидно. Одно из свидетельств этого — геологический форум, который на прошлой неделе прошел в Красноярске не впервые. Он стал реальной площадкой пока только для обмена опытом. Однако начальник Управления по недропользованию по Красноярскому краю Александр Еханин уверен, что форум станет площадкой и для заключения инвестиционных сделок.
Выплеснуть через край
Международный горно-геологический деловой форум «Мингео Сибирь — 2010» проводится в Красноярске в четвертый раз. Какое значение он имеет для отрасли?
Любой форум — это собрание интеллекта, специалистов. По крайней мере, мы всегда так думаем. На четвертом форуме нам удалось собрать еще больше ярких представителей нашей отрасли, чем на предыдущих трех. В основном это геологи-разведчики, геологи, которые занимаются подсчетом запасов, — это очень важная процедура в процессе изучения месторождения. Изучение любого месторождения — это несколько этапов. Сначала дается общая оценка, потом ведутся поиск, разведка, подсчет запасов, составляется проект на добычу — наконец, начинается добыча. На форуме присутствуют представители всех звеньев этой технологической цепи.
Какой практический смысл в проведении форума?
Из года в год меняются методики подсчета запасов, меняется технология изучения руд и извлечения из них полезных ископаемых, появляются новые методы проходки, новое оборудование. Новшества буквально врываются в нашу отрасль. Для того чтобы все это осмыслить, обменяться опытом, требуется информационная площадка. Сегодня она сформирована. Хотя наши дальнейшие планы связаны с некоторым изменением формата.
Что изменится?
В Торонто ежегодно проходит выставка золотодобывающих компаний мира. Они не только представляют себя, производство, технологии, но и тут же решают некоторые экономические проблемы. Такие, как поиск инвесторов, например. Многие, кто нуждается в финансовой поддержке, приезжают уже с готовыми расчетами, бизнес-планами. Открывая наш форум, заместитель губернатора Красноярского края Андрей Алексеевич Гнездилов сказал, что мы не хотим замыкаться только на крае. Мы хотим, чтобы форум стал значимым событием для территории от Урала до Дальнего Востока. Это не просто наши амбиции — это веление времени: многие краевые предприятия работают на всей этой территории. Наша геология востребована в Амурской, Читинской областях. ЗАО «Полюс» активно транслирует свои технологии в другие регионы, где эта компания присутствует. Она воспитывает в других территориях своих маленьких «полюсят». Они приносят туда свою культуру. Одна из главных задач форума — консолидация и трансляция накопленной информации.
Еще одна задача — мониторинг. Мы постоянно отслеживаем ситуацию в отрасли, чтобы понять — в какой точке мы сейчас находимся.
И в какой же точке сегодня находится недропользование?
Мы выдаем лицензию раз в пять лет. То есть у лицензиата есть пять лет, чтобы изучить участок и начать добычу. Многие компании получили лицензии четыре года назад — сегодня пора начинать добывать. Процесс геологического изучения закончился, они получили продукт. Например, «Золотая Звезда» заканчивает подсчитывать запасы по Боголюбовскому месторождению, «Полюс» осваивает Благодатное, Васильевский рудник заканчивает подсчет по Герфедскому месторождению и так далее. Я привел примеры только по золоту — то же происходит и в других сферах недропользования.
Сервисная геологическая служба сейчас испытывает небольшой кризис: закончился этап стремительного геологического изучения. Мы, федеральные службы, должны выдать лицензии, чтобы геологи не простаивали. И мы это сделали, поэтому кризис для них стал достаточно условным испытанием. Такие скачки, когда объем геологоразведки резко увеличивается, а потом так же резко падает, — они неизбежны. Зато после падения разведки так же стремительно растет добыча. Вот сегодня мы как раз в таком месте — падение в разведке, подъем в добыче.
То есть главная задача вашей службы — обеспечить баланс, вовремя предусмотреть потерю объемов для геологов и не допустить этого?
Так и есть. Наша задача — создать такие условия, чтобы сервисные геологические предприятия избежали простоя.
Различия между капитализмом и социализмом
Общее место: Красноярский край — это огромные запасы в недрах всего, что только можно вообразить. А есть ли что-то уникальное?
Что определяет уникальность месторождения? Содержание и запасы. Все уникальное уже давно открыто: Норильск, Горевское... Наверное, уникальность надо искать теперь в новых месторождениях. Мы стали находить очень перспективные месторождения золота на юге Красноярского края. В Енисейском районе хорошие объекты обнаружены очень давно, еще в советское время, и мы геологические силы переместили на юг. В результате у нас очень хорошо засветились Западный и Восточный Саяны.
На юге, в Курагинском районе, и раньше добывали золото.
Конечно, Артемовское месторождение. Оно закончилось. С советских времен вообще много изменений произошло в отрасли. Например, раньше существовали такие понятия, как «капиталистические месторождения» и «месторождения социалистических стран». Даже сборник такой был. Сегодня мы разрабатываем в том числе и месторождения «капиталистические». Появились более изощренные технологии. Артемовск несколько лет жил с очень высоким содержанием золота. Сегодня парадигма изменилась, мы ищем месторождения, где содержание невысокое, но запасы гигантские — это и есть «капиталистические». Два грамма на тонну против семи-десяти граммов в «социалистических». Такие обнаружены в том числе и в районе Артемовского рудного узла. Благодаря новым технологиям мы получили возможность расширить поисковые рамки.
Между золотым «капитализмом» и «социализмом» разница — только в технологии извлечения?
Конечно. Просто разные методики. «Полюс» перерабатывает в год около десяти миллионов тонн руды. При содержании в десять граммов металла на тонну представляете, сколько бы они выдавали? При трех граммах выдают в год 30 тонн. Но постоянно наращивают объемы. Не только они — «Соврудник» тоже поднял добычу на тонну. За счет внедрения новых технологий, за счет переработки бедных руд.
У «Полюса» сегодня возникла проблема: после того как они построили золотоизвлекательную фабрику (ЗИФ) на Благодатном, встал вопрос — куда направить бригаду строителей? Это ведь не просто строители — они специализируются на определенных промышленных объектах, они асы, распусти — потом не соберешь. Срочно нужно новое месторождение.
Поиском новых месторождений они сами занимаются или это делают только государственные организации?
И так, и так. Как следует из сказанного, они сами заинтересованы в новых месторождениях. Тот же Васильевский рудник за счет собственных средств изучал Герфед.
Всему свое время
— Какие направления недропользования вы считаете приоритетными для края?
Начну издалека. Поскольку территория края гигантская, разные районы имеют разную степень изученности, для нас очень важно как-то эту разницу снивелировать. Всегда существовали организации, которые занимались не разведкой, не поиском новых месторождений, а геологическим изучением площадей. Искали различные предпосылки для выявления месторождений — и выдавали площади для поиска. Последние 15-20 лет это стратегическое направление у нас практически отсутствует. До сих пор больше занимает сиюминутный успех, чем стратегический интерес.
Хотя постепенно ситуация переламывается. Она переломится неизбежно. Кроме золота, в наших недрах есть такие металлы, как вольфрам, в углях — германий. Предприятие «Германий» по производству кристаллического кремния занимает лидирующие позиции в мире, между прочим, а сырье возит из Приморского края.
А почему не извлекаем на месте, раз они есть в наших углях?
Нужны вложения. Геология — это в первую очередь затраты. Отдачи приходится ждать. Я уже говорил — на то, чтобы найти месторождение и получить продукт, мы даем пять лет при выдаче лицензии. Сумма затрат на все процедуры, связанные с разведкой, изучением и прочим, — не менее 300 миллионов рублей. Предприятие, которое занимается производством кристаллического кремния, не может отвлечь из прибыли такую сумму на геологию. Значит, если мы заинтересованы в извлечении германия из углей, деньги должен выделить краевой либо федеральный бюджет. Учитывая дефицит бюджета, выбираем приоритеты: золото, нефть, газ.
То, что край сырьевой, породило определенный стереотип: зачем нам инновации, когда у нас столько ископаемых?
Я уже говорил: было время, когда мы добывали золото из месторождения золото-кварцевой формации. Сегодня мы добываем эмульсионное золото, которое находится в кристаллах. Благодаря новым технологиям. Нам теперь совсем неважно, в чем оно содержится; если оно там есть — мы его добудем. Когда говорят: «Закончилась минерально-сырьевая база» — для настоящего времени это неверно. Просто на данный момент нет необходимой технологии извлечения. Месторождение — это не только скопление полезных ископаемых, но и возможность их извлечь. В каждой точке Земли есть полезное ископаемое, только не всегда его можно достать.
Отрасль сама по себе такая, которая предполагает наличие высоких технологий, здесь без инноваций вообще никуда. Чем сложнее месторождение, тем совершеннее специалисты и выше технологии.
Честь имею
В перестроечные времена геологию здорово порушили — и науку, и кадры. Процесс пошел обратно?
Ситуация опять же меняется по требованию времени. Хотя есть нюансы. У нас достаточно возможностей и денег в бюджете, чтобы спасти «белые воротнички» в геологии. Но требование устраивать конкурсы на проведение подрядных работ заметно портит кровь.
Пресловутый 94-й ФЗ?
Он самый. Во все времена геолог честь имел. Он открыл какое-то месторождение, принес значимую информацию — он за свое открытие головой отвечает. Сегодня деньги на проведение геологоразведочных работ распыляются по фирмам, выигравшим конкурс — но возникшим ниоткуда. У них ни опыта, ни умения. Отсюда возникает брак. Было бы, наверное, полезно возродить какое-то подобие старой схемы: пусть будут две-три крупных организации, имеющие профессиональный опыт, специалистов и умеющие все, а мелкие пусть используются на мелких подрядах.
Сегодня каждый недропользователь пытается создать собственную геологическую службу. Информация, которую эта служба поставляет компании, создавшей ее, — коммерческая, ее нельзя транслировать, анализировать и т. д. Она не выходит за пределы компании. Краю нужен мощный институт, который бы суммировал необходимую информацию, обобщал ее, — тогда ее можно было бы использовать для совершенствования краевых законов в сфере недропользования. Мы живем не одним днем, надо смотреть вперед. Но и сами компании тоже должны заглядывать в завтра, а не мыслить границами одного лицензионного участка. Самостоятельно они стратегией заниматься не могут. Поэтому наша задача — создать в крае научно-исследовательскую базу.
Задача понятна. А подвижки в части ее решения есть?
Главное — мы не потеряли научный потенциал. Да, он, конечно, «постарел». Но молодежь идет в геологию, вот что хорошо. Параллельно со «взрослым» форумом у нас проходит молодежный: «Современные технологии освоения минеральных ресурсов». Пусть его участников немного — человек пятьдесят, — но это пятьдесят мыслящих, светлых голов. Для края не так уж мало.
Открытие Института нефти и газа в СФУ — шаг в направлении кадрового наполнения отрасли. Разрыв есть — возрастной и квалификационный, — но он сокращается. У меня сын геолог. Он понимает: если не он — то кто? Мы-то уже седые, толстые, нас в маршрут не отправишь. Сегодня обучающие технологии заметно изменились, то, на что нам требовалось прежде три года, нынешняя молодежь с помощью Интернета способна за год освоить.
Законное дело
Насколько совершенны законы, которыми регулируется сфера недропользования?
Вот дерево растет — сначала ствол вырастает, потом ветви... В законодательстве всегда есть «стволы», на которых ветви почему-то не выросли. Есть несогласованность действий законов в лесной отрасли и недропользовании, например. Существуют противоречия, связанные с Водным кодексом. Лицензиат, получив лицензию, тратит не меньше года на все согласования с другими службами. Наверное, правильная логика: если он получил лицензию — значит, мы его уже выбрали, почему же не дать ему зеленую улицу на освоение природных богатств? Понятно — живя в правовом государстве, мы не можем сказать: «Срубить на лицензионном участке деревья, и дело с концом!» Нужен какой-то компромисс. Необходимо вырастить «веточку» на этом «стволе» — федеральном или краевом. Работает комитет в Госдуме, работает в Законодательном собрании, есть агентство — ищем компромисс.
Нет противоречий между федеральным и краевым законодательством?
Противоречий нет, все полномочия четко разделены. Раньше было «правило двух ключей»: все решалось краем и Федерацией. Даже на лицензии раньше было три подписи: федеральной структуры, краевой и самого лицензиата. Теперь никаких «двух ключей», все, что касается недропользования, отдано Федерации, и лицензию подписывает тоже федеральная структура. Наше управление. Мы выдали — мы и спросили.
Цена вопроса
Какие направления в природопользовании для края самые рентабельные?
Всегда самым рентабельным продуктом была нефть. Но сейчас трудно представить реальные цифры — в себестоимости ванкорской нефти пока очень большую долю занимают капитальные затраты. Но в идеале там цифры космические. Золото, наверное, следующее в иерархии — у «Полюса» рентабельность процентов 30. У старателей она достигает всех 50 процентов, бывает и больше. Но зато там и риски выше — могут вообще прогореть. У угольщиков по-разному, но думаю — не выше 15 процентов.
Вернусь к вопросу о новых месторождениях. Что на территории края разведано, но пока не разрабатывается?
Мы пока не занимаемся алмазами, хотя они у нас есть. Всему свое время, видимо. Как подтверждение — нефтяная отрасль. Три года назад у нас практически не было нефти. Немного качали для собственных нужд — для Ванавары, северных районов. Сегодня мы — нефтедобывающий регион. Придет время — будем добывать и алмазы. В Эвенкии есть и алмазные россыпи, и перспективные площади, в которые нужно вложить деньги. В свое время алмазы в россыпях нашли в районе Подкаменной Тунгуски, но запасы небольшие. Примерно тогда же были открыты кимберлитовые трубки в Якутии, и вся добыча сконцентрировалась там. Рентабельность несравнимо выше. Наши алмазы нуждаются в инвестициях. Если какая-то компания сегодня захочет освоить месторождения алмазов в крае и вложиться в это, мы с удовольствием дадим лицензию.
Нет интереса со стороны якутских компаний?
Пока нет. Но похожая история с «Норильским никелем». Они получили лицензии на поиски медно-никелевого оруденения на юге края, даже посчитали запасы на ряде месторождений. Но из-за кризиса эти работы приостановили. Придет время — будут добывать медно-никелевые руды с платиноидами и золотом на юге края. Месторождения готовы. Запасы достаточно велики. Причем они как раз уникальны — хотя бы тем, что это не Норильск, там проще выстроить транспортную схему.
Как привлечь инвесторов на месторождения, которые прежде не разрабатывались? Чем их заинтересовать?
Давайте возьмем для примера молибден — месторождение расположено в Сорске, в Хакасии. Объявляем аукционы — не идут. Значит, хватает того молибдена, что есть на рынке. Как только появится потребность, появятся сигналы с рынка — инвесторы придут сами. Та же история с оловянным месторождением в Енисейском районе. Все зависит от востребованности.
Есть и другие факторы. Пример — марганец. Вроде бы его не хватает в стране. В Кемеровской области есть Усинское месторождение, у нас — в Туруханском районе — Порошинское. Привлекаем инвесторов. Но никакого движения нет. Почему? Действуют схемы по использованию привозной руды из Казахстана. Они разработаны много лет назад, но сломать их невозможно: они дешевле, чем разработка нового месторождения. Опять же — придет и наше время.
Сколько ежегодно тратится на геологоразведку?
Только в нефтяной отрасли ежегодно порядка 15 миллиардов рублей. По твердым ископаемым — 20 миллиардов за счет недропользователя плюс два с половиной наших, федеральных.
Какова доля геологии в стоимости конечного продукта?
Минимальная. По конечным результатам — мизер. Угольщики, например, сегодня вообще ни рубля не тратят на геологоразведку. Зачем? Все уже разведано, хватит не на десятилетия даже — на столетия. То же — с нефтью. Последние годы Ванкорнефть вкладывала в разведку по два с лишним миллиарда ежегодно — теперь резко сократили финансирование по этой статье. Добыча пошла.
Досье «ВК»
Еханин Александр Георгиевич
Родился 13 мая 1953 года в селе Агаскыр Республики Хакасии. Окончил Красноярский институт цветных металлов им. М. И. Калинина по специальности «горный инженер-геолог». С 1980 по 1991 год работал начальником прогнозно-металлогенической партии Комплексной тематической экспедиции Красноярского геологического управления. В 1991 году был командирован в ПГО «Зарубежгеология», более трех лет проработал главным геологом проекта в Гвинее. После возвращения на Родину в 1995 году продолжил свою профессиональную деятельность в должности заместителя главного геолога АО «Красноярскгеология». В 1996 году приглашен на должность первого заместителя председателя Красноярского геологического комитета; с 1999 года — руководитель Комитета природных ресурсов края. В 2002 году возглавил Главное управление природных ресурсов и охраны окружающей среды по Красноярскому краю. С 2004 года и по настоящее время руководит Территориальным агентством по недропользованию по Красноярскому краю.
Кандидат геолого-минералогических наук, профессор Красноярского университета цветных металлов и золота. Награжден почетным знаком «300-летие Геологической службы России». В 2001 году указом президента РФ ему присуждено звание «Заслуженный геолог России».
Евгений Васильев, «Вечерний Красноярск», №19 (260)
