Валерий Гладчук: «Дача — это нецелевое использование земель сельхозназначения»

Много раз доказано: восстанавливать разрушенное сложнее, чем строить заново. В прежние времена садоводческие объединения были под опекой государства и государственных предприятий. Систему поломали, ничего не предложив взамен. Сегодня воссоздать ее пытаются отдельные энтузиасты. Один из них — председатель Красноярского союза садоводов Валерий Гладчук.

Коллективное хозяйство

Говорят, Красноярский край был в числе первых, кто занялся всерьез развитием садоводства?

Не просто в числе первых — первым в СССР. В октябре 1937 года рабочие ПЭВРЗ создали Школу мичуринцев. Возглавил ее один из старейших рабочих завода, помогал им в этом большом деле заместитель директора по науке Красноярской плодово-ягодной станции Николай Семенович Семаков. Известная в Красноярске личность, последняя его должность — проректор сельскохозяйственного института по учебной части. Он был руководителем моей дипломной работы, когда я защищал диплом овощевода.

В 1938 году в районе Николаевской сопки на левом берегу Серебряного ручья рабочие этого предприятия заложили первый коллективный сад. Площадь его составляла 6,6 гектара. Это был первый в Советском Союзе мичуринский сад, считайте это исторической справкой.

Как водилось тогда, опыт растиражировали?

Им живо заинтересовался наркомат путей сообщения, куда входил завод. Наркомат собрал профсоюзных работников, стал распространять опыт по всей железной дороге. Возглавлял эту работу Лазарь Каганович. В свою очередь, опыт железнодорожников заинтересовал Сталина. По его распоряжению начинание рекомендовали к распространению другим наркоматам — тяжелой, угольной промышленности, прочим. Причина понятна: новая и эффективная форма активного отдыха трудящихся. Кроме того, это эстетика, способ привить молодежи любовь к труду, к земле. И еще — научить садоводов выращивать ранее не возделываемые культуры. А главное — миссия: продвижение традиций плодоводства, овощеводства в глухие сибирские территории. Такое подвижничество было еще в царское время, но в этом случае оно получило коллективное оформление, новую окраску.

То есть садоводства были изначально замешены на идее соучастия?

Да, инициаторами создания садоводства всегда выступали коллективы предприятий и организаций. Руководители предприятий, профсоюзы обращались в рай-, обл-, крайсоветы, им выделяли земельные участки — рождалось садоводческое товарищество.

То, что вы говорите, в корне меняет наше нынешнее представление о дачном участке.

Совершенно верно. Вы, журналисты, особенно часто путаете понятия: дача и садовый участок — совсем не одно и то же. Садовый участок — это сельхозугодья, земли сельскохозяйственного использования, производство. Дача — это место отдыха. Именно поэтому установленный законодательством размер налога на пользование землей, отведенной под садоводство, впятеро меньше, чем налог на землю под дачей. Дача — это нецелевое использование земель сельскохозяйственного назначения.

Сколько сегодня садовых участков в крае?

На 1 января 2009 года в крае было зарегистрировано 346 442 участка. Но к 1 января 2010 года их число сократилось на 12. Причина — новое строительство на Вильского. Застройщики изымают садовые территории.

В пригородной зоне Красноярска 222 603 участка, в черте краевого центра — 26 128. Все они собраны в садоводческие объединения. Раньше они назывались товариществами, но с принятием в 1998 году ФЗ № 66 «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан» появились новые нормы. Во-первых, теперь в названии любого объединения непременно должно присутствовать слово «некоммерческое». Во-вторых, все они разделены на три основные категории — они перечислены в названии закона. Но могут быть еще партнерства и потребительские кооперативы.

Сколько таких объединений в крае?

1 792 садоводческих объединения, 48 огороднических и дачных всего четыре. Но что касается дачных объединений, здесь не без лукавства. Активно, даже лихорадочно формируются дачные некоммерческие товарищества в Емельяновском и Березовском районах. Причина проста: сейчас период спекулятивного бума на сделки с землей в пригородной зоне. Под видом таких товариществ оформляют свое присутствие на этих землях те, кто потом строит на них коттеджи. И делается это в нарушение действующего законодательства. Дачные товарищества должны формировать муниципальные органы власти, но на основании заявлений от будущих владельцев. У нас же что получается: вот мы с вами решили создать объединение под названием «Гаечный ключ», написали протокол, пришли к главе района — он вынес нужное нам решение, дал указание главному архитектору района о выделении земли. Что происходит дальше? Нам с вами эта земля нужна как спекулятивный актив, мы там и не собираемся ничего строить и выращивать. Посмотрите, сколько баннеров вдоль дороги о продаже земли. Как они продают участки? Они не имеют права это делать!

Если земля уже в собственности — почему владелец не может ее продать?

Так в том и вопрос — как он получил ее в собственность? И потом мы же говорим о создании дачного объединения — а объединения-то нет! Есть фикция, а это — нарушение закона.

Без права передачи

Сложилось впечатление, что дачный бум возник в начале 90-х, когда все было плохо: пустые полки в магазинах, люди кинулись спасаться от голода.

Так и есть, именно в начале 90-х годов начался дачный бум. Но не потому, что все плохо, — просто как раз тогда объявили о возможности торговли землей. Многие и брали участки именно со спекулятивной целью. Но забыли вот о чем. До 1998 года, то есть до принятия федерального закона, о котором я уже говорил, сохранялась советская процедура: существовали специальные земельные фонды, предприятия, желающие создать дачные или садоводческие объединения, писали заявления в органы власти, те принимали решение, и на основании этого решения земля из фондов передавалась в пользование объединениям. Пример — урочище Тетерино за Крастяжмашем. Там мэрия Красноярска выделила порядка 300 гектаров земли. Эти гектары были распределены между предприятиями. Причем там соблюдалась определенная иерархия: головным предприятием должен был стать КрАЗ. А уж к нему «цеплялись» районо, совет ветеранов, прочие. Почему именно так? КрАЗ имел возможность построить инженерные сети, дороги, наладить электро- и водоснабжение. И на любом садово-огородническом направлении все выстраивалось именно так.

Но когда ушли от советского уклада, потеряли и рычаги управления со стороны предприятий. Многие обанкротились. КрАЗ не обанкротился, но отказался заниматься садоводческими объединениями. Участки оказались без дорог, без воды, без электричества. Их престижность упала, никто их покупать не намерен, участки брошены. Сегодня в целом по краю брошено 80 536 участков.

Есть какой-то механизм возврата их в активное обращение?

Проблема. Ее необходимо решать, конечно, потому что прежде всего эти брошенные участки создают неудобства для активно работающих соседей: вредители, болезни, сорняки — все это летит на соседние участки. Сухостой, искра — и пожар, который никак уж не ограничится заброшенным участком. 70 процентов пожаров на дачах начинается на брошенных землях.

Так в чем проблема-то? Ну, выкупило бы садоводство эти участки или продало бы.

В этом и состоит проблема. Садоводство по действующим законам не вправе распоряжаться брошенными участками. В акте землеотвода до 1992 года говорилось: земля выдается бесплатно в бессрочное пользование. То есть ни ты государству ничего не должен, ни оно тебе. Единственное, чем оно тебе помогало, — государственные предприятия вправе были направлять часть своих доходов на создание и поддержание инфраструктуры. Как только появилась частная собственность на землю и предприятия перешли в частные руки, они вообще перестали интересоваться садовыми участками. Теперь право распоряжаться брошенными землями дано только чиновникам администраций муниципальных образований. Брошенный участок оказался сильнее Иисуса Христа: на него мы молимся, прикоснуться можем к распятию, а на эти только молимся — коснуться не вправе. Землю отдали в собственность, а что с ней делает собственник, никого не интересует. Контролирующих органов у нас очень много, но эффективность их работы нулевая.

И владельцев найти невозможно?

А как? Человек уехал, например, иногда — уехал вообще из страны. Да нужен ему этот участок?! А некоторые и не знают или не помнят, что у них есть такая собственность. Спохватываются, когда нужно оформить какие-то документы. У нас ежедневно по 20-30 звонков с просьбами — помочь найти председателя объединения. Я понимаю, что эти люди лет 15-20 не бывали на своем участке.

Недобор

Бесхозные земли не платят налоги. Получается, прямой ущерб казне.

Так и есть. Сумма недобора земельного налога с брошенных участков за 2006-2009 годы составила по краю 698,8 млн рублей, с неприватизированных участков — 824,5 млн рублей. Эти деньги могли бы составить значительную часть доходов муниципальных образований. Вот только по Емельяновскому району недобор от брошенных участков за четыре года — 64,5 млн рублей, по Березовскому району — 24,8 млн. Это хорошие деньги, особенно для сельских поселений.

Но Минфин России нашел решение, издав письмо, в котором разъяснил: за брошенные участки платит в казну садоводство. То есть распоряжаться этими участками садоводство не вправе, а платить за них обязано — это нормально? Но я как член президиума Союза садоводов России против. Я буду платить за то, чем смогу распоряжаться. Мы сейчас пытаемся оспорить это решение.

Владельцы брошенных участков наносят ущерб и самим садоводческим объединениям, так?

Конечно. У нас есть членские взносы, их размер определяют сами объединения. Разброс очень большой — от 40 до 1 000 рублей за сотку. Отлучение объединений от права распоряжения брошенными участками привело к тому, что задолженность взносов только с таких участков за 2006-2009 годы составила на начало года 204,5 млн рублей по краю, 109,4 млн рублей в пригороде Красноярска и более 4 млн по городу. А в целом за восемь лет, что я руковожу Красноярским союзом садоводов, взносов от купли-продажи участков не поступило на сумму почти в миллиард рублей.

На практике это часто выглядит так: я не платил взносы три года, продал участок и уехал — согласия правления на продажу не требуется, — председатель приходит к новому собственнику, а тот — добросовестный приобретатель, он ни сном ни духом о долгах. Мне кажется, такая система в корне неверна. Почему, продавая квартиру, мы обязаны пройти множество инстанций, подтверждающих, что мы никому ничего не должны, а когда продаем садовый участок, таких требований нет? Было бы, наверное, правильно, если бы владельца участка обязали получить согласие правления на продажу.

Это не может привести к произволу?

Да не будет никакого произвола! Зачем мне препятствовать смене собственника, если за продавцом нет никаких долгов? Зато деньги, которые собирает садоводство в качестве членских взносов, пошли бы по назначению — на содержание инфраструктуры.

Еще одна тема, почти дежурная: подключение к источникам электроэнергии. Сколько это стоит сегодня?

Дорого. Если подстанция 400 кВа, это обойдется примерно в миллион рублей. Сами понимаете, для садоводческого объединения это немалые деньги. Речь — только о подключении, не берем во внимание строительные работы, текущие затраты и прочее.

Большинство проблем садоводческих обществ кроется в одном: раньше предприятия курировали это направление — теперь кураторов нет. Садоводы предоставлены сами себе.

Союз нерушимый

Логика подсказывает: защищаться надо коллективно...

Закон 66-ФЗ предполагает создание региональных союзов некоммерческих объединений. Вот мы такой союз создали. Точнее, мы его возродили. До 1994 года существовал краевой совет садоводов, созданный аж в 1975 году. Это был подотдел крайисполкома. Теперь мы его правопреемники, в этом году будем праздновать 35-летие. Там были специалисты: главный агроном, специалисты по защите растений, они занимались выведением новых сортов растений, содействовали продвижению новых технологий. Потом этот совет ликвидировали. В 2001 году оставшиеся активисты стали лоббировать тему воссоздания старой структуры. И она была воссоздана под названием Красноярского союза садоводов. Его основателем был Виктор Викторович Грушевский. Но он переехал в Пермь, и в 2002 году Надежда Ивановна Кольба, тогда заместитель губернатора края, предложила возглавить этот союз мне. 4 мая 2002 года мы должны были встретиться с губернатором Александром Ивановичем Лебедем, я к этой встрече подготовил большое количество предложений по развитию садоводческого движения в крае. Но 29 апреля произошла катастрофа, встреча не состоялась. После этого мы лишились поддержки власти. Сколько было попыток встретиться с Хлопониным, все они оказались безуспешными.

А зачем встречаться? В чем конкретно нужна поддержка?

Нужны волевые решения на высшем краевом уровне. Вот пример. Емельяновский район — 630 садоводческих объединений, 178 тысяч садоводов. Я был на совещании, на котором обсуждалась тема пожаров. Отчитывался мой ученик, начальник управления сельского хозяйства Александр Иванович Пилипенко. У него в управлении четверо специалистов, он пятый. А по садоводам нет ни одного специалиста! Вот сравните: в районе тысячи три молодежи — на них работает целый отдел в администрации, а 178 тысяч садоводов предоставлены сами себе. Разве это справедливо? Разве может один Гладчук отстоять и защитить интересы всех садоводов да еще и решить проблему пожаров? У нас в союзе штата нет, транспорта нет, и работаем мы исключительно на общественных началах.

Почему так?

Нас в 2004 году законным порядком лишили права иметь помещение, оргтехнику. Поддержки со стороны государства никакой. Сейчас готовятся поправки в 66-ФЗ, в том числе с нашим участием. Всего подготовлено 154 поправки. Они предусматривают получение согласия правления на продажу участка, предоставление права садоводству распоряжаться брошенными участками и многое другое. Меня эта тема брошенных участков сильно беспокоит, я вам один яркий пример приведу: на Мане итальянец Канова Андре скупил у садоводческого объединения шесть участков общей площадью 72 сотки, не платит членские взносы на том основании, что не вступал в объединение. Но купил-то он у садоводов не только участки, но и право собственности, принадлежавшее членам объединения. Садоводы, у которых он покупал участки, не писали заявлений о выходе из объединения. Но суд принял решение о том, что он действительно не обязан платить членские взносы. Суд, конечно, не обязан учитывать тот факт, что итальянец купил участки со спекулятивной целью и теперь ждет момента, чтобы продать их подороже.

Конституционный суд признал возможность прописки граждан на территории садоводческих объединений. Почему правительство не торопится внести соответствующую поправку в закон?

Да потому, что оно понимает: стоит такую поправку внести — и оно сразу берет на себя ответственность за создание и поддержание в нормальном состоянии инфраструктуры. Нужны дороги, детские сады, магазины, раз это — место для жизни, а не просто для отдыха. Государство не может прописывать своих граждан в экстремальных условиях — ну, вот и не торопится.

Еще одна известная проблема садоводов и дачников — сохранность имущества.

Очень больная проблема. Когда я готовился к встрече с Лебедем, Надежда Ивановна Кольба написала ему служебную записку, где в том числе и проблема сохранности была обозначена. Он прочитал, дал поручение Константину Михайловичу Гуторову. Я видел эти документы. В ГУВД уже начали работать над созданием специализированной службы по охране садов. Выездные патрули в форме, дружины, диспетчерская связь — все это предполагалось. Но с уходом Александра Ивановича инициативу никто не поддержал. Как и многие другие инициативы. Садоводов надо учить. Для этого нужны помещения, деньги. А мы — альтруисты. Мы берем членские взносы, на конференции определили размер — сто рублей с гектара. Но из 1 792 садоводческих объединений в Союз садоводов вступили только 260. Тем не менее и при таких условиях мы умудряемся что-то делать. Например, благодаря участию депутатов ЗС, решивших выделить деньги из бюджета, восстановили уже около 192 километров дорог (подробнее о дорогах к садовым участкам на стр. 6. — «ВК»), а краевое управление дорог взяло их на свое содержание. Но это все-таки отдельные примеры участия власти в решении проблем садоводов.

Досье «ВК»

Гладчук Валерий Яковлевич

Родился в 1941 г. в Малой Ивановке Ачинского района. Юннат с 1952 года. В 1955 г. получил первую золотую медаль ВСХВ (Всероссийская сельскохозяйственная выставка) из рук Н. С. Хрущева в Москве на слете в честь 100-летия со дня рождения И. В. Мичурина. В 1958 г. стал обладателем второй такой медали. Школу окончил с золотой медалью, получил направление в Тимирязевскую академию, обстоятельства помешали. Окончил Красноярский сельскохозяйственный институт, диплом защитил в 1963 г., в день и час, когда начали перекрывать Енисей. Работал агрономом отделения, управляющим отделением, старшим агрономом-овощеводом совхоза «Солонцы», главным агрономом и директором тепличного комбината, директором треста «Овощепром», начальником плодовощхоза края, директором совхоза «Солонцы». С 2002 г. председатель Красноярского союза садоводов.