Берлинская художница Гудрун Фишер-Бомерт не в первый раз в Сибири. Еще шесть лет назад она выставлялась в Красноярском музейном центре вместе с немецкими, голландскими и сибирскими художниками. А в этом году Гудрун представила свои новые работы в международном художественном проекте «Мост искусств Сибирь — Вестфалия» в Железногорске. И вместе с командой художников из Красноярска и Германии побывала на интерпленэре в Хакасии и Туве.
Тянет в Сибирь
Вы знаете, меня не только здесь, но и в Германии часто спрашивают: «Что тебя так тянет в Сибирь?» — смеется художница. — Могу ответить словами Пикассо: «Я не ищу, я нахожу». Конечно же, такие поездки очень важны для собственного творческого развития. Да и свою страну появляется возможность увидеть и познать с расстояния. И потом нам очень дороги дружеские отношения, которые сложились за эти годы с сибирскими художниками, мы уже просто не представляем без них свою жизнь. Приятно, что люди принимают нас с открытым сердцем, — мы ощутили гостеприимство не на словах, а на деле.
Насколько широко удалось ознакомиться с географией Сибири?
Дайте вспомнить, мы многое посмотрели... Побывали в Енисейске, на Байкале, в Иркутске. Очень запомнилась поездка в Норильск в 2006 году. У нас там была общая выставка с местными художниками. А потом мы поехали на озеро Лама. На его берегу я оставила на память свою инсталляцию — норильчане не захотели ее демонтировать и куда-то перевозить, сочли, что именно на природе для нее лучшее место.
А еще благодаря художнику Сергею Форостовскому, с которым мы с моей коллегой Эддой Крульман познакомились здесь несколько лет назад, нам удалось побывать в Китае. Поучаствовали там в совместной выставке с красноярскими и владивостокскими художниками в Русском музее Харбина. И, конечно же, с радостью откликнулись, когда в этом году нас пригласили на пленэр в Хакасию и Туву. В Абакан мы и раньше приезжали, а в Туве в первый раз.
Иностранцев в первую очередь обычно влечет в Сибирь экзотика — дикое природное пространство, где еще сохранились следы древних цивилизаций...
Разумеется, и для нас, художников, это тоже очень важный стимул. Ландшафты в Хакасии и Туве потрясают. А еще нас поразили климатические контрасты. Буквально несколько дней назад мы томились в тувинской степи от сорокаградусной жары. А когда возвращались в Красноярск, на перевале уже лежал снег...
К слову, что еще любопытно — нам сказали, что туристов в Туве не жалуют. Зато к художникам относятся с большим вниманием и уважением, в чем мы и сами смогли убедиться. Министр культуры и туризма Тувы тоже художник, он обеспечил нам очень насыщенную культурную программу: то и дело куда-то переезжали, наверное, посетили в Туве все достопримечательности. (Улыбается.) Мы также встречались с учениками художественных школ — у них был искренний интерес к нашему искусству. Да и другие местные жители, когда мы остановились на берегу одного из озер, очень доброжелательно наблюдали, как мы работаем. Возвращаемся домой, просто переполненные впечатлениями!
Гудрун, а в каких техниках вы предпочитаете работать?
В основном это живопись и различные инсталляции. Мне очень нравится масло, но от регулярной работы с ним удерживает необходимость использовать растворители. Поэтому чаще пишу акриловыми красками.
Правда ли, что в Европе художники в последние годы не очень активно пользуются красками?
Нет, эта практика не окончательно ушла, а некоторые даже, наоборот, сознательно возвращаются к предметной живописи — например, Лейпцигская школа. Сама я окончила Берлинский институт искусств и тоже активно занимаюсь живописью. В Германии она существует параллельно другим направлениям изобразительного искусства. А ценится у нас в искусстве прежде всего неповторимость, способность создавать что-то новое, уникальное.
Вы пишете в поездках с натуры?
О, нет, в Германии такой традиции давно не существует. Наше искусство отличается от искусства сибирских мастеров. Что было видно и по последнему совместному путешествию. Мы заметили, что у наших сибирских коллег большой опыт работы на пленэре. Когда мы где-нибудь останавливались, они доставали свои этюдники и приступали к работе — изображали то, что видели вокруг. Этому в России обучаются с детства — в художественных школах нам показали, как здесь строится образование: ученики и их педагоги пишут то, что видят, очень много рисуют на природе.
Те же проблемы
А в Германии как принято?
Наши художники в основном черпают фантазии из головы. (Улыбается.) Скажем, для меня и для Эдды прежде всего важна концепция. Во время путешествия я собирала различные предметы — деревяшки, кости, нашла какую-то старую чашку. Это следы происходящей здесь жизни. Из найденных предметов я сделала инсталляцию, расписала ее различными знаками и символами. Попыталась передать в инсталляции свое представление о земле, которую я увидела. Свою работу передала в «Арт-галерею Романовых», где в сентябре состоится наша отчетная выставка с этой поездки. Мне кажется, ее результаты весьма впечатляющие — у посетителей галереи будет возможность увидеть плоды культурного обмена, различные подходы в искусстве, объединенные в одной экспозиции: традиционная живопись, инсталляции.
На родине у немецких художников есть сложности с выставочной деятельностью?
Думаю, у нас все развивается примерно так же, как и в России. Художники объединяются в группы и творческие союзы и сообща устраивают выставки на разные темы. Много галерей, мы поддерживаем с ними постоянные контакты. Кстати, как мне показалось, конкуренция в Германии между художниками гораздо сильнее, чем в Сибири, — у нас там не ощущается такой солидарности, как здесь.
Финансовый кризис отразился на художественной жизни Европы?
И весьма ощутимо. Власти Берлина и прежде не баловали художников заказами, а сейчас там стало сложно продавать картины даже в галереях. И в Голландии, где мы с Эддой сотрудничаем с одним галеристом, продажи тоже резко упали. Но мы стараемся не падать духом, не сидеть на месте, а находить какие-то новые возможности для творчества. Этим летом повезло отправиться на пленэр в Сибирь. (Улыбается.) Спасибо министерствам культуры Красноярского края, Хакасии и Тувы, которые профинансировали нашу поездку.
В России большинству художников сложно прожить за счет своего труда, поэтому многим приходится преподавать, еще где-то подрабатывать. В Германии таких проблем нет?
Ну что вы, те же самые трудности. Очень многие художники вынуждены заниматься педагогикой — кто-то в художественных вузах или школах, кто-то организовывает свои курсы, дает частные уроки. Сама я тоже преподаю — на полставки в общеобразовательной школе. Школьники обучаются изобразительному искусству всего два часа в неделю, поэтому уровень подготовки там слабый. И с дисциплиной у них не все гладко. Так что мне приходится творчески подходить к урокам, постоянно искать, чем бы их еще заинтересовать. (Смеется.) А основное в моей жизни — это, конечно, творчество. Мы с Эддой снимаем мастерскую на двоих.
Ваше государство как-то поддерживает художников?
Не очень. Иногда, правда, выделяются какие-то стипендии, гранты. Но это нельзя назвать целенаправленной политикой. Поддержка если в чем и выражается, то лишь в том, что государство помогает нам с мастерскими. Согласно договору с властями мы оплачиваем только коммунальные расходы, а за аренду не платим. А чтобы получить мастерскую, нужно подать заявку в профсоюз художников, и тебе помогут. В остальном же никакой заметной поддержки искусства со стороны властей у нас не ощущается.
Странно, а я, например, не раз слышала, что в Германии чуть ли не в каждом маленьком городке есть свой оркестр...
Не стоит и сравнивать, к музыке у нас почему-то совершенно другое отношение, чем к изобразительному искусству! Как говорят художники, музыканту достаточно достать свой инструмент, и к нему сразу же посыплются деньги. (Улыбается.) Но чем объяснить этот парадокс, я не представляю.
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск» № 31 (272)
