Под крылом соломенных самолетов

Страшно даже не тогда, когда большие люди и правящие страты отвлекаются от дел на всякое разное, включая воровство. Страшно зачастую становится от того, что здесь понимается под делом.

Для начала маленькая сценка из жизни и справка из энциклопедии. Сценка лаконичная, как афоризм или японский стих. Иду мимо ДК. На входе надпись, про что и зачем это ДК. Написано, что это центр молодежного творчества, досуга и... «инноваций». Так прямо и написано. И не только там. В летнем лагере апофеоза молодежной политики «Бирюса» слово «инновации» употреблялось чаще, чем «здравствуйте» и «спасибо». По формуле «Вы хотите инноваций? Их есть у меня!». Нехитрая практика показала, что бирку с заветным словом можно пришить практически к чему угодно. «Инновационным», как выяснилось, может быть все, от курсов компьютерной грамотности до студенческого перформанса. Далее, ничто не мешает освоить инновационные методы вышивания крестиком и игры в настольный хоккей. Тогда, конечно, инновационным центром становится не только любое ДК, но и любой кружок юных любителей чего угодно, от дизайна до зарядки.

Как у людей

Теперь к энциклопедии, коротко. Слова «карго-культ» в русском языке употребляются как метафора, а изначально это самый настоящий культ на островах Меланезии, расцветший в 20-м веке. Большие американские самолеты в годы Второй мировой войны навещали острова туземцев, и из самолетов выгружали тушенку, а также прочие вкусности и полезности. Туземцы не отрицали вкус вкусностей и полезность полезностей, но отказывались поверить, что белокожие недочеловеки умеют это делать сами. В комплекс неполноценности перед белыми дьяволами впадать туземцам было не с руки, поэтому понимание возникло примерно такое — «это духи предков шлют нам свои дары самолетами белых людей». При этом, чтобы самолет с ништяками сел, должен быть аэродром, это папуасы усвоили на отлично. Даже не так, в более сильной версии: если аэродром есть, самолет не может туда не сесть. Война кончилась, самолеты улетели, а туземцы принялись строить аэродромы для возвращения ништяков. С антеннами из прутиков и точно такими же самолетами, как у белых дьяволов, только из соломы и глины. На взгляд туземцев, все было как у людей, но военные самолеты с тушенкой так и не вернулись обратно.

Собственно, именно так зачастую и делается в советской-постсоветской России, если нет жесточайшей необходимости (например, выиграть войну или выжить), чтобы происходило по-другому. Рисуется взлетная полоса на песке, ставятся прутики-антенны, из соломы делается красавец самолет. Потом всем племенем садится вокруг и ждется, когда сработает. Впрочем, можно пойти еще дальше. Делать вид, что уже сработало, чтобы приманить результат. А потом вообще забыть, зачем вся эта хитрушка, и считать, что ритуал, которым хотели подманить результат, — сам результат и есть... Взлететь, конечно, не может, зато какой красавец!

Так обстоит дело с институтом «частная собственность», институтом «политическая партия», институтом «парламент». Частная собственность есть тогда, когда ее нельзя отобрать, но притом любого политика можно переизбрать, что и означает контроль главных собственников над главными чиновниками (у нас, понятно, строго наоборот). Говорят, что у белых дьяволов есть какие-то профсоюзы и это работает. Не беда, в СССР тоже были свои профсоюзы, правда назначенные работодателем (солома из солом), но сколько места-то занимали! Говорят, у западных демонов есть какое-то «гражданское общество» и это как-то связано с их ништяками, которые мы так ценим. Тогда Вася и Петя вызываются на ковер к начальству и с понедельника назначаются и. о. гражданского общества.

Честное суровое

Аналогично с инновацией и модернизацией. Частота соответствующих слов вырастает в разы, каждая вторая туса — инновационный центр, не меньше, в каждой второй грантовой заявке — заветная приписка. Ну как самолет с халявой может не сесть, когда такой аэродром!

Но давайте вспомним, что и когда здесь было по-настоящему. Космос, ядерное оружие, вообще оружие. Война — это не игрушки, и в случае, если ее проиграть, многих элитников могут банально убить, и уж как минимум они перестанут быть элитниками. С таким суровым делом не шутят. Танк должен быть танком, пушка — пушкой.

Вообще, максимально честными в России сейчас выглядят максимально жесткие вещи. Честность здесь значит, что порядок слов соответствует порядку вещей. Например, тюрьма в России — это действительно тюрьма, самая настоящая. И биржа самая настоящая, все как надо, без дураков. Суровая такая игра с нулевой суммой, где сколько выиграл один, столько проиграл другой. В России неплохой спецназ, и мы неплохо освоили гуманитарные технологии там, где дело касается выборов или агрессивного маркетинга. Честно там, где ставка высока и игра идет наглядно и быстро, во-первых. Честно там, где более-менее понятно и просто хотя бы с поставленной целью. Честно там, где сильно надо. Соломенный самолет не строится там, где недолет тушенки означает голодную смерть.

Как сказано, тюрьма — это тюрьма, биржа — это биржа, отделение хирургии — это отделение хирургии, а вот, например, университет — разве ж это университет? Это даже не гимназия, если брать в понятиях всего лишь 100-летней давности, в антропологическом описании начального и конечного продукта всего прежде. Зато это отменный культ карго, и чем больше это модернизируется-разгоняется, тем более карго. Потому что разгоняется как раз та часть, которая карго: понт, пиар, почетные грамоты, лазерные указки и прочие соломенные антенны. Это фоновая норма — если специально не указать, что делаем реально, то по умолчанию делается карго.

Отчего? Как вариант оттого, что по-иному делать можно начать лишь тогда, когда начнем по-другому говорить. По-другому описывать. Но у текущего описания, если оглядеться, слишком много бенефициаров, живущих от вложения своих капиталов, включая капиталы символические, административные, в такое вот глиняно-соломенное производство.