Денис Мацуев возобновил творческий контакт с Красноярским академическим симфоническим оркестром. На открытие нового сезона оркестра выдающийся российский пианист исполнил Первый фортепианный концерт П. И. Чайковского и «Рапсодию в стиле блюз» Джорджа Гершвина. И нашел красноярский коллектив в прекрасной форме.
«Я много раз играл здесь еще при жизни Ивана Всеволодовича Шпиллера, — рассказал музыкант перед выходом на сцену. — Я сибиряк, родом из Иркутска, Сибирь для меня — дом родной. Поэтому когда появилась возможность вновь сюда приехать, откликнулся с удовольствием. С маэстро Кадиным играю впервые. И я очень рад, что Красноярский симфонический оркестр под его руководством сохранил свое прекрасное звучание».
Марк Кадин, в свою очередь, признался, что давно знаком с Мацуевым, еще со времен своего ассистентства у Владимира Спивакова. Не раз слышал в его исполнении Первый концерт Чайковского, и для него как для дирижера была интрига, как это произведение прозвучит в их совместном выступлении. «То, что Денис показал в этот раз, очень созвучно мне и по темпам, и по характеру», — отметил Кадин.
Кстати, что касается выбора сочинений для этой программы (оркестр также исполнил Симфонические танцы из мюзикла «Вестсайдская история» Бернстайна), по словам Мацуева, он не видит в этом никакого противоречия. «Несмотря на элементы американского джаза в музыке Гершвина, он классик, и его рапсодия стоит для меня в одном ряду с такими произведениями, как Второй фортепианный концерт Рахманинова», — пояснил пианист.
Что же касается Первого концерта Чайковского, то исполнять каждый раз это одно из популярнейших произведений мировой классики, по признанию музыканта, особенная ответственность. И в то же время — некий драйв: «Каждый раз, когда ты выходишь играть такой концерт, нельзя повторяться. Поэтому я все время играю его словно в первый раз и в то же время — как в последний. Чем чаще я его исполняю, тем мне сложнее, ибо значительная часть публики в зале знает чуть ли не каждую ноту этого произведения. Поэтому очень важно, с кем играть. Когда оркестр и дирижер тебя поддерживают, все удается». Судя по концерту в Красноярске, наши оркестранты солиста поддержали. И даже старый филармонический рояль, с которым Мацуеву, по его собственному выражению, пришлось сражаться, не испортил слушателям настроения. С начала творческого сезона в Красноярске это самое сильное впечатление.
Кстати, о рояле. В отличие от некоторых своих коллег Мацуев не разделяет мнения, что хороший музыкант может играть на чем попало: «В детстве я занимался на пианино „Тюмень“, которое мало подходило для полноценных занятий. И с тех пор твердо убежден: качество инструмента — одно из самых главных условий удачного концерта. К счастью, в Красноярскую филармонию скоро придет сразу несколько новых роялей, и надеюсь, в следующий мой приезд я смогу играть здесь уже на хорошем инструменте. Вообще, состояние музыкальных инструментов в России ужасающее, у нас утеряна школа настройщиков. Хороший рояль должен служить как минимум 30—35 лет. А у нас в стране он служит лет пять, и потом его можно выбрасывать. На звучании рояля сказываются перепады температур, на нем нужно постоянно играть, поддерживать его в рабочем состоянии. Поэтому нам необходимо срочно восстанавливать школу настройщиков».
А еще одной из острейших проблем российской музыкальной школы пианист назвал невнимание государства к музыкальным педагогам. Отметив, что традиция советских времен — учить музыке чуть ли не каждого ребенка — была не худшей: «Пусть больше половины из них потом не продолжали музыкальное образование, но у детей было хоть какое-то внутреннее обогащение. Нет ничего плохого, когда пианино стоит в доме и на нем время от времени музицируют. Сейчас семьям не до музыкальных школ… Но если мы хотим сохранить нашу исполнительскую школу, мы должны в первую очередь задуматься о музыкальных школах, о поддержке педагогов. Даже в наших элитных музыкальных школах — их всего восемь на страну — у преподавателей мизерная зарплата, все оттуда разбегаются. Причем в основном в Китай, где уже 60 миллионов пианистов, и среди них есть настоящие суперзвезды. А больше половины педагогов там — русские. В Китае, а не в России. Потому что творческая элита должна существовать в достойных условиях».
Елена Коновалова, «Вечерний Красноярск»
