Сибирская тема, наравне с русской классикой, всегда была наиболее выигрышной в репертуаре Минусинского драмтеатра. Многие из его лучших спектаклей выпущены по произведениям сибирских авторов — вспомнить хотя бы «Хмель» и «Черный тополь» Алексея Черкасова. Новая постановка художественного руководителя Миндрамы Алексея Песегова «Саня, Ваня, Римас» продолжает эту удачную линию.
Хотя, строго говоря, драматург Владимир Гуркин посвятил пьесу своим уральским бабушкам и дедушкам (в оригинале она называется «Саня, Ваня, с ними Римас»). Но кто возьмется выискивать различия между сибирскими характерами и уральскими? Да и есть ли они? В пьесе Гуркина показана драма общечеловеческая. История обычной деревенской семьи, людей, сумевших сохранить себя в тяжких военных испытаниях.
Все действие укладывается в два дня, между которыми проходит восемь лет. Первый месяц Великой Отечественной войны — и спустя четыре года после нее. Три сестры, их мужья и дети. Мужчины ждут повестки в армию. И никто не знает, что скоро им придется буквально сбежать на фронт, спасаясь от энкавэдэшников... А в центре этой истории — любовный треугольник Сани (Галина Архипенкова), ее мужа Вани (Игорь Фадеев) и друга семьи милиционера Римаса (Александр Израэльсон). Первый любим, но с ухода на войну от него много лет не было никаких вестей — свалился вдруг как снег на голову. Второй тоже дорог, без него вся семья погибла бы. Кого выбрать?..
При всей незамысловатости истории у нее есть очень ценное качество — она написана не «с холодным носом», чувствуется, что драма семьи искренне небезразлична автору. Это передается и в зрительный зал. На прошедшем недавно в Красноярске фестивале современной драматургии такие пьесы называли реконструкцией советского прошлого (Гуркин написал ее в 2005 году), а их сюжеты — несколько идеалистичными. Возможно, отчасти такая оценка и верна. Но лишь отчасти. В новой драме доминирует другая крайность — зачастую в ней чрезмерный крен в чернуху, жизнь представлена исключительно в мрачных тонах. И очень не хватает пьес, в которых человек проявлялся бы в своих лучших качествах. Был бы способен не сломаться под грузом жизненных обстоятельств, не оскотиниться. А возвыситься над ними, противостоять любой чернухе. Остаться человеком. Это есть в пьесе Гуркина и в спектакле Песегова. Наверное, потому он так близок и понятен любой зрительской аудитории.
Елена Коновалова, фото Ларисы Третьяковой, «Вечерний Красноярск» № 37 (278)
