Эксмо, Москва, 2013. — 512 стр. Тираж — 150 тысяч экз.
Уже много лет Виктор Олегович Пелевин пишет один роман — протяжный, саркастический, напоенный причудливыми аллегориями, мрачной метафизикой и злоязычной социальной риторикой. Внешне этот роман напоминает бесформенного лавкрафтовского монстра с множеством щупалец, десятком жилистых сердец, перегоняющих туда-сюда желтовато-желчную кровь, и неприятного вида челюстями; они лениво пожевывают персонифицированные идеи, которым придан облик узнаваемых, но не то чтобы слишком разноликих героев. Более точный анатомический портрет не составить, поскольку сюжетные косточки под грудами философского мяса часто неразличимы. Так вот, «Бэтмен Аполло» — тот самый монстр в миниатюре: воплощение и творческого метода Пелевина, и всех написанных им произведений крупной формы одним скопом.
Как мы все помним ещё из романа «Empire V», на самом деле нашим миром управляют вампиры, которые некогда вывели человечество в сугубо утилитарных целях — как источник некоей субстанции под названием «баблос». Настоящие вампиры имеют мало общего с вурдалаками, порожденными массовой культурой: да, они умеют превращаться в летучих мышей, но совершенно равнодушны к крови, любят повисеть вниз головой на насесте и германскую технику, а поклоняются гигантской древней змее с приставной женской головкой. Особо приближенные к ним человеки, именуемые халдеями (ау, Вавилен Татарский!), дурят остальным соплеменникам головы при помощи двойной политики дискурса и гламура, и тем самым надеются заслужить себе благостное послесмертие. В «Бэтмен Аполло» продолжается история молодого вампира по имени Рама; ему предстоит освоить искусство хождения в лимбо — мир мертвых, разобраться в делах любовных, а заодно и познать привычную для пелевинской реальности несправедливость мироустройства: все вокруг морок, «желтая стрела»; сон, который снится человеку (и вампиру) сегодня наяву, завтра необязательно окажется тем же самым.
Шквал критики, обрушившийся на роман еще в пору предрелизной публикации наиболее аппетитных его кусочков, представляется отчасти заслуженным. Писателю вменяют в вину как малосущественные грехи, вроде рыхлости фабулы или общей невнятности текста (что естественно, ибо, цитируя одного из персонажей, «вампир не пытается выразить истину, он намекает на неё»), так и более серьезные проступки — например, мнимую оригинальность формулировок, давно уже избитых и оттого адресованных преимущественно офисному планктону. Особо зацепил Пелевин некоторых обозревателей либерального толка, ехидно и на удивление прямолинейно высказавшись о протестном движении — мол, очередная уловка халдейского правительства для «экранных дрочил», призванная разрядить обстановку в стране и успокоить электоральное большинство. Никаких америк он этим не открыл, но разозлил оппозиционеров изрядно, а вдобавок вновь ухватил за шиворот бесплотный, казалось бы, дух времени — повсеместное ощущение безысходности и недоверия, сопровождающее каждый шаг среднестатистического россиянина.
Вообще, своими знаменитыми сатирическими челюстями, как обычно, вставными, Пелевин в романе работает бесхитростно, без особого азарта — так, привычные шуточки над гримасами политкорректности (ни один западный вампир не назовет зубы клыками — только «третий верхний правый» и «третий верхний левый»), актуальными мемами (разгадывая сканворд, героиня в графе «Prince of Thieves» пишет «Vlad Putin» вместо «Robin Hood») и чернушной российской действительностью; при этом от многоэтажных фантазий автора все также перехватывает дыхание, а легкость слога даже при полной инертности повествования изумительна. Да, нарастив своего макабрического монстра еще на полтысячи страниц (которые, к слову, проглатываются быстрее, чем очередная порция баблоса), Пелевин, конечно, и на десятую долю не приблизился к лучшим образцам собственной прозы, и, возможно, схитрил, поднырнув под высокую планку. Однако ощущение того, что перед нами — единственный современный писатель, которому гарантировано место в пантеоне российских классиков, слишком устойчиво, чтобы его можно было спугнуть одним или двумя не слишком выразительными произведениями.
Если это тоже не морок, разумеется.
Евгений Мельников
