Мы больше не homo sapiens. Мы — homo ultimus.
Д. Глуховский
Пламенный борец за свободу информации Дмитрий Глуховский остался верен себе — новый роман, по мере изготовления, он выкладывал в паблике одной из социальных сетей, что совершенно не сказалось на читательском азарте после «бумажной» премьеры. Побьет ли «Будущее» рекорды метростроительного прошлого неясно; несомненно другое — что пишет Глуховский пусть и не блестяще, но лучше и лучше с каждой новой книгой.
Действие романа происходит в футуристической Европе, превратившейся в один бесконечный мегаполис с населением в полтораста миллиардов человек. В отличие от подземно-горизонтального мира «Метро», эта цивилизация размещается в пространстве вертикально — за дефицитом пригодных для жизни площадей, люди отгрохали сотни заоблачных небоскребов и там, на террасах исполинских башен, оборудовали себе персональные эдемы; те, кто победнее, живут в клетушках два на два метра, где отсутствие окон заменяют голографические гаджеты. Собственно, чудеса на этом не заканчиваются: изыски генной инженерии привели к тому, что человечество обрело бессмертие. Волшебную присадку замешивают в водопроводную воду, и всякий пьющий навеки застывает в уютном для себя возрасте. Забавно, что распорядились этим сказочным даром науки в разных странах по-разному: если в социально ориентированной Европе право на вечную молодость человек получает от рождения, то в Америке оно строго квотировано и разыгрывается в национальной лотерее...а в России, например, им наделена лишь правящая верхушка, уже четыре сотни лет держащая в дураках собственный народ.
В чем же подвох? Для того чтобы старушка Европа не надорвалась от тяжести человеческого груза, власти жестко контролируют рождаемость, пресекая все попытки завести внеплановое потомство. Провинившимся вводят инъекцию «старости», а детей забирают в специальные интернаты, где из них, не чураясь психологического и физического насилия, выращивают так называемых Бессмертных — персональную гвардию партийной элиты, которой не писан ни один закон. Будущим штурмовикам основательно промывают мозги; наверное, излишне будет говорить, что главный герой, в полном согласии с антиутопическими канонами, принадлежит именно к этому племени.
Сюжет романа не блещет оригинальностью — вербовка со стороны грозной политической фигуры, грязная работенка по устранению оппозиционного лидера, не вовремя проявленное милосердие, еще менее своевременная влюбленность, идеологические терзания с последующим стокгольмским синдромом и так далее; наличествуют даже обязательные мелочи вроде спонтанного секса с женой босса, питающей слабость к брутальным отморозкам. Герой, к слову, у Глуховского вновь скорее мертв, чем жив, несмотря на то, что добрая треть книги посвящена его психологическим комплексам, а обширные, напоенные грубым натурализмом флэшбеки напоминают исповедальные истории во время визита к лечащему врачу.
Дилетантизм автора в делах духовных отчасти искупает другая составляющая романа: к конструированию нового мира он подходит с присущим ему упоением, живописуя бытовой и социальный ландшафт во всех деталях. Здесь и грязные трущобы в пригороде Барселоны, населенные мигрантами из стран третьего мира, которые ждут заветного пропуска «в Европу», а время это коротают за уличными войнами и съемками порнофильмов; и фантасмагорические плавательные бассейны — сотни замерших в небе, соединенных трубами резервуаров, в которых день и ночь, под искусственным светилом, предаются забавам беззаботные, вечно юные граждане.
Поместив читателей в этот совершенно голливудский антураж, Глуховский предлагает свой пакет соображений относительно того, как изменится жизнь человека с изобретением бессмертия. Что произойдет с отношением к семье, если рождение ребенка — это неизбежная смерть одного из родителей? К религии, если вечная жизнь не подразумевает заботы о душе, а в заброшенных храмах устраивают экзотические бордели? К работе, если твой карьерный рост навеки застопорился из-за бессмертного начальника, не желающего освобождать заветное местечко? Соображения эти не лишены плакатного максимализма, порой — схематичности компьютерной игры, но при этом все равно увлекают, втягивают в полемику; каждый прекрасно понимает, что волею литературного бога (и пресловутых канонов жанра) у главного героя в какой-то момент появится возможность разрушить этот идеальный мир, и тогда придется решать, на чьей ты стороне.
