Изд. «Иностранка», 2013 — 416 стр. Тираж — 4 000 экз.
«Нас убивали собственные, никем не прочитанные слова»
Г. Джейкобсон
Казалось бы, готовый сюжет для кинокомедии: немолодой и не слишком талантливый писатель Гай Эйблман бьется над новой книгой, черпая вдохновение в сексуальном влечении к собственной теще. Стартовав два десятка лет назад с эротоманского романа «Мартышкин блуд», он до сих пор пытается подражать Генри Миллеру и изображает разнузданные «сексуальные войны с их жертвами и трофеями», параллельно глумясь над личными комплексами и обличая общественные пороки. Увы, в мире, где каждую неделю стреляется или вешается очередной впавший в тоску книгоиздатель, агенты прячутся от своих авторов по подвалам, преувеличенные похвалы на «Амазоне» скорее отпугивают, чем привлекают читателей, а рецензированием новых романов занимаются школьники, он — не более чем анахронизм.
В пространстве непомерно раздуваемой хохмы, обрастающей все новыми и новыми комическими сюжетами (сексуально распущенный братец героя ударяется в ортодоксальный иудаизм, пустышка-жена умудряется написать более успешный роман, а желанную тещу «уводит» его же персональный литагент), британский сатирик Говард Джейкобсон умудряется поддерживать увлекательную беседу о кризисе литературной индустрии. Писательская братия продолжает на-гора выдавать колоссальный объем текста, который уже никому не нужен. Современный читатель не склонен к долгому поиску истины вместе с автором: ему требуются разжеванные смыслы, упакованные в сто сорок символов, литература автобусных остановок — «истории, помогающие скоротать время до прибытия транспорта, до смены цветов светофора или до подхода официанта в кафе» — либо шведские детективы.
Собственно, это мир, где нет ни одного читателя, зато каждый — писатель, а творческий процесс упирается в жутковатое словечко «читабельность»; образованным эрудитам литературного цеха, подобно Эйблману уверенным в том, что любой цивилизованный человек старше десяти лет обязательно читал «Анну Каренину», тут не место. Не переставая кривляться и язвить ни на минуту, чтобы его, не дай бог, не сочли занудой, Джейкобсон транслирует посредством своего озабоченного литератора важные размышления о нынешних книгах для подростков, не способных воспитать серьезного взрослого читателя (герой, эпатируя своих оппонентов, даже предлагает сжечь всю сугубо детскую литературу). Едко оцениваются и маркетинговые тренды; так, в финале романа герой добивается заоблачной популярности, когда изменяет творческую манеру и переходит от «валяния в грязи» к «порнографии сентиментальности» — слезоточивым семейным драмам.
Нельзя сказать, что хулиганская сатира Джейкобсона привлекает новизной или какой-то оригинальной подачей; собственно, это остроумный, в меру увлекательный постмодернистский роман диагностического толка, который ловко составлен под читателя, чего автор не скрывает (и даже специально разоблачает некоторые сюжетные клише — для него это лишь дополнительный повод пошутить). Однако сама идея «времени зверинца», то есть, такого состояния, когда «осознание того, что́ есть хорошо, лишь помогает нам полнее насладиться тем, что плохо», будучи проиллюстрирована похождениями Гая Эйблмана, кажется вовсе не смешной, а вполне себе зловещей. Всю жизнь взращивая в себе внутреннего демона, он так и оставался закостенелым литературным традиционалистом, и при этом не обрел ни писательского, ни семейного счастья. Получается, что и нравственный, и безнравственный путь ведут в один и тот же тупик — где сидит бомж-графоман с лицом Хемингуэя и пишет бессмыслицу в репортерском блокнотике.
