Популярная британская писательница, автор книжной серии о детективе Джексоне Броуди, включилась в модные рассуждения о временной метафизике и неожиданно выбила своим романом «Жизнь после жизни» девяносто очков из ста на западном рынке коммерческой прозы. В мире, где новые медиа давно приучили всех к обратимости любых, даже самых сенсационных новостей, иначе и быть не могло; по сути, Аткинсон лишь перенесла на бумагу компьютерную игру в жанре «role-playing game», которая проходится на безумном уровне сложности — после смерти героя все сохранения уничтожаются, и приходится начинать всё заново. Увы, в финале такой игры героя все равно ждет смерть, и за неимением господа бога в списке разработчиков новая реинкарнация неизбежна.
Урсула Тодд, обитательница английского поместья под названием Лисья Поляна, умирает многократно и разнообразно — падает из окна, чахнет от «испанки», становится жертвой психопата, гибнет под бомбами немецких самолетов, выпивает яд в предместьях Берлина за полчаса до наступления советской армии, тихо угасает в возрасте шестидесяти лет на скамейке в лондонском парке. Неизменна лишь точка старта — зимний февраль 1910 года, хотя иногда, благодаря врачебной нерасторопности, не удается миновать и эту стадию; тогда малышка вновь уходит в темноту, задушенная собственной пуповиной. У неё есть мать — «цвет британской женственности», и отец — флегматичный джентльмен с зелеными глазами, еще есть сестра и три брата; другие обстоятельства, включая клички собак, случайные встречи на улицах, поведение любовников и названия сладостей, могут меняться.
Героиня скорее интуитивно угадывает, нежели вспоминает события, которые происходили или могут произойти; память в данном случае — как магнитофонная лента, на которую постоянно наносятся новые записи поверх старых. Иногда отголоски другого «настоящего» звучат особенно сильно, и тогда удается уберечь соседскую девочку от таинственного маньяка, спасти жизнь брату (и самой себе), не стать жертвой насильника, чем избавить себя от всех последствий, включенных в эту линейку реальности — ранний аборт, разрыв с матерью, затяжной алкоголизм, неудачное замужество и т.п. Небытие не может быть значимее бытия; важно, как именно проживается эта бесконечная жизнь, запаянная в одной колбе с двумя мировыми войнами, и здесь Аткинсон раскручивает настоящую карусель из «а если», сводя воедино романы исторический, детективный и социальный.
Повзрослев, Урсула уезжает в путешествие по Европе, выходит замуж за симпатичного немца, завязывает дружбу с Евой Браун и становится свидетельницей подъема Третьего рейха. Повзрослев, Урсула решает не поступать в университет, переезжает в Лондон, а во время «блица» работает в спасательной команде и вытаскивает людей из-под обломков рухнувших зданий. Повзрослев, Урсула с отличием оканчивает университет, делает во время войны карьеру, но доживает свои дни в одиночестве. Повзрослев, Урсула учит немецкий язык, тренируется в стендовой стрельбе, вместо университета копит деньги, потом уезжает в Германию, завязывает дружбу с Евой Браун и убивает фюрера на званом вечере. Обилию поведенческих стратегий и жизненных практик сопутствует мощный бытовой фон с множеством документальных деталей и качественными, плотно сбитыми персонажами; постмодернистскую фрагментарность автор превращает в инструмент, за счет которого даже незначительные герои приобретают объем, характер и внятные мотивации — что большая редкость для современной и, тем паче, масскультурной прозы.
Пожалуй, единственная значимая претензия, которую можно предъявить роману — это отсутствие внятной философской идеи, которая выкристаллизовывалась бы в процессе прохождения по чешуе Уробороса вслед за героиней. Аткинсон немножко полемизирует с буддизмом в его обывательском восприятии, немножко рассуждает о мессианстве, слегка касается неоэкзистенциализма с его невыносимой легкостью бытия и так далее. Здесь вам и Роланд Дискейн, который поднимается по ступеням Черной башни, и похищенный летающими блюдцами с Тральфамадора Билли Пилигрим, и растерянный Господин Никто. Урсула Тодд, однако, в отличие от всех этих примечательных личностей, заимевших проблемы со временем и собственным предназначением, не воплощает собой конкретной концепции взаимоотношений с завитым в кольцо змеем; она просто существует бесконечно, и это не может не вселять в читателя растерянность. Вероятно, это тот самый случай, когда изящество литературной композиции возобладало над изяществом художественного замысла.
Азбука-Аттикус, 2014 — 544 стр. Тираж — 8 000 экз.
Кроме «Жизни после жизни», на сайте ЛитРес вас ждут еще 380 000 книг
