Режиссёр — Даррен Аронофски
В ролях: Рассел Кроу, Дженнифер Коннели, Эмма Уотсон, Энтони Хопкинс, Рэй Уинстон, Логан Лерман, Даглас Бут
Продолжительность — 138 мин.
Библия — крутая книжка, ведь там такие страсти, похлеще любого ужастика в кино; так тридцать лет назад считал один 12-летний герой Стивена Кинга. Режиссёр Даррен Аронофски, кажется, думает как-то так же — с чего бы ещё ему брать и превращать историю великого потопа в эпический блокбастер со спецэффектами за сто миллионов с хвостиком?
В связи с «Ноем» много разговоров о том, что этот фильм Аронофски стремился сделать всю свою жизнь — о чём особенно интересно размышлять в свете того, что у него в фильме получилось. Странноватая, кажется, затея — всю жизнь мечтать рассказать историю, содержание которой известно более-менее всему здравомыслящему населению планеты, включая её завершение, символическую значимость и прочая и прочая. В этой мысли кроется небольшая ловушка, ибо «Ной» — всё-таки не совсем лобовая экранизация соответствующих глав Книги Бытия; при всей видимой верности первоисточнику Аронофски всё же позволяет себе несколько интересных нововведений. Например, вводит в историю Падших ангелов, каменных многоруких гигантов, помогающих Ною строить ковчег, или предлагает собственную интерпретацию семейной ситуации Ноевых сыновей (как окажется позже, ключевой момент для всей истории). Хотя чего там — все подробности существования на Земле в те времена, вроде разделения на два клана, разницы в укладе жизни и финальной конфронтации Ноя с толпой людей в Ветхом Завете были оставлены за скобками — так что Аронофски пришлось придумывать их с нуля.
К воплощению на экране формата «ветхозаветный блокбастер» Аронофски вообще подходит с несколько пугающей серьёзностью — это без сомнений самый размашистый и эпический его фильм, в нескольких моментах захватывающий дух одними только визуальными красотами. Тут есть и сногсшибательные панорамы, и невероятные пролёты камеры, и могучие битвы (когда начинается потоп, Ною приходится оборонять ковчег от обезумевших людей, желающих спастись), и драматические ситуации, и всё прочее, что положено большому развлекательному кино за много миллионов. Некоторые моменты поражают всерьёз — есть, например, довольно здоровский коллаж, иллюстрирующий создание мира за пару минут. Но при всей визуальной и драматической мощи «Ноя» он всё же скорее настораживает, нежели увлекает или сметает — отчасти в силу того, что Аронофски не пытается как-то расширить или углубить имеющийся материал, или посмотреть на него с неожиданной точки зрения, а просто перенимает те же максимально широкие смысловые и эмоциональные мазки, какими написан и Ветхий Завет.
Наверное, для такого требуется нешуточная авторская смелость — взять и в две тысячи четырнадцатом году потратить огромные студийные деньги на то, чтобы абсолютно всерьёз, пусть с заметными вольностями, но не отстраняясь от ключевых посылов, пересказать кусок Библии в понятных современному кинозрителю картинках. Но главная проблема «Ноя», пожалуй, вот в чём — не очень понятно, с кем именно это кино пытается разговаривать.
Любителям простодушных киноразвлечений с большими спецэффектами в 3-д гарантированы кислые лица от растянутого третьего акта, превращенного Аронофски в камерный психологический хоррор об обратной стороне веры. Зрителей вдумчивых и готовых копаться в содержании несколько озадачит та столбовая прямота, с которой «Ной» уверенно телеграфирует исключительно вечные истины. Любители персонально режиссёра (даже если на минуточку предположить, что при довольно радикальной разнице его картин на свете таки сумела некоторым непостижимым образом оформиться такая скромная каста) будут обескуражены ещё сильнее — потому что появление в фильмографии Аронофски «Ноя» только отчаянно запутывает следы. Кто он вообще такой, режиссёр Аронофски? Что ярче всего горит в его голове и душе, какие вопросы он жаждет исследовать в своём творчестве — философские, идеологические, эстетические, религиозные, любые?
Единственная интерпретация, укоренённая в прежнем творчестве режиссёра, которую можно придумать — «Ной» является высказыванием родителя, в той же степени, в какой «Фонтан» был высказыванием мужа. Трудно найти человека, готового не согласиться с позицией «Дети — наше всё» (да и не нужно никогда такого человека искать, если разобраться; наоборот, найдя, лучше тут же спрятать поглубже) — но нужно ли было ради очередного её декларирования приплетать тысячелетнюю историю про грехи и веру из одной из главных книжек человечества? Вопрос открытый.
Вердикт — эпическое и обескураживающе прямолинейное прочтение истории Ноя в формате большого голливудского кино двадцать первого века; красивое, но непонятно кому, кроме автора, нужное
