«..вот знаешь, у меня две версии происходящего:
либо я такой простой, либо все вокруг меня излишне сложные...»
Великая, без шуток, способность людей мыслить типично впервые была по достоинству оценена — и немедленно монетизирована, когда кто-то из книгоиздателей догадался выпустить в свет сборник авторских цитат и афоризмов (первый в своем роде, если не считать таковым Библию). Это день, без сомнения, стал прорывным для книжной культуры, потому что от собрания рефлексивно-притчевых поговорок до, например, фантастически популярных сейчас «сказок для взрослых» всего-то полтора шага с хвостиком. Изящная по форме или содержанию писательская мысль, помноженная на почти осязаемое ощущение узнавания этой самой мысли — невербализованной, без дела притаившейся в читательской голове — неожиданно оказалась притягательна, что привело к замечательному парадоксу: люди полюбили чтение таких книг, которые, в принципе, могли бы написать и сами, но не напишут никогда.
«...что изменилось за эти три года? Ты знаешь, я немного набрал в весе и довольно сильно потерял в цене»
«...знаешь...», конечно, из числа таких вот произведений; таких, к которым трудно подобрать в коробке с классическими определениями готовый жанровый ярлык, зато легко на лету смастерить какой-нибудь оригинальный и внешне бестолковый: вроде «разговорной повести-пунктира» или «онлайн-стихотворений в прозе». Здесь, среди лаконичных, афористичных по форме и лирических по духу размышлений есть и разбитый на сотни фрагментов герой, и условная «настроенческая» рифма, и, возможно, даже некий внутренний сюжет, ведомый, как обычно бывает в таких случаях, только автору (Маменко, кстати, красноярец — программист, глава компании Красноярск.Биз, ну и вообще, довольно известная в медиакругах персона); признавая такую методу прочтения, нельзя отрицать и то, что это лишь подборка отчего-то важных для автора банальностей, которые он долго собирал на салфетках. Доверительный ли это разговор или отстраненная беседа — сразу и не скажешь; в неё не так просто втянуться в силу стилистических соображений, но, втянувшись, становится очевидно, что это в любом случае диалог и, кажется, диалог прежде всего с самим собой.
«...ты знаешь, я совсем перестал понимать современные книги: в них все чаще встречаются отсылки на каких-то неизвестных мне популярных людей, на тексты песен. Которые я никогда не слышал, и на фильмы, которые я не смотрел. И мне опять непонятно, то ли я ничего не успеваю, то ли мира вокруг стало слишком много....»
С другой стороны, «...знаешь...» — не только, и не столько текст, сколько способ его презентации, ловко и как-то даже подхалимски заигрывающий с восприятием человека эпохи постпостмодерна. Он, текст, упакован в формат записной книжечки с мягкой обложкой и обязательной закладкой-ленточкой, где некоторое количество страниц остались пустыми — рисуй, пиши, вклеивай фотографии кошек, собирай пробники губной помады and so on. Он, текст, в некоторых случаях кажется лишь подложкой к графическим иллюстрациям Полины Зиминой: рыбы, краны, сигаретный дым, сгорбившийся человек под зонтом, притаившийся за томиком Чебурашка, волк в помидорах: стильный черно-белый разгул карандашной фантазии по масскультурному пространству.
Наконец, он, текст, выведен рукописным шрифтом, и поэтому сам по себе является скорее картинкой, чем буквой, посланием не типографическим, но аудиовизуальным; не прочитывается, а просматривается и проговаривается беззвучно, порой до смешения с собственными мыслями.
«...многие говорят, что любят газеты за их материальность. Ну, знаешь, за резкий запах типографской краски, за шелест страниц, за эту вот неловкость в попытке свернуть вчерашние „Ведомости“. А мне кажется, что никто не хочет сознаваться в том, что просто любит газеты. За само слово вот это смешное — „газеты“. Газеты такие газеты...»
Вероятно, на ниве сочинения новых жанров впору вводить понятия «квантовой литературы», которая умудряется одновременно существовать в двух точках пространства, а нам интереснее не что в ней содержится, а как именно она это делает; как автор познает мир и почему среди вороха тривиальных, казалось бы, наблюдений находятся такие, что зацепляются за читательские извилины? Отсюда и получается, что «...знаешь..» — любопытное средство для интроспекции; вероятно, в таком качестве её и стоит воспринимать.
