Дурдом!.. Три раза за 20 страниц до окончания романа устраивала паузы - отодвигала книгу в сторону и валилась на подушки... Меня - энергичную - утомили эти раненные в промежность Зеленуды, а также Турандоты, Подшаффэ и ещё куча всяких бездельников. Все бегают, дерутся, ругаются, превращаются в кого-то... полный бардак. А ведь "Зази в метро" считается одним из самых знаменитых французских романов XX века, а фильм (Zazie dans le metro), поставленный по этой книге французским же режиссером Луи Малем в далеком 1960 году, получил "Золотую пальмовую ветвь".
Зази, выглядящую на 12 (а может, ей и на самом деле столько?), привозит в Париж из пригорода её мамаша Жанна Сиськиврось. Мамаша собирается к хахалю - мужа нет, мужа она когда-то порубала топором, - а дочурку на пару дней кидает к дядюшке Габриелю:
- Не подведешь? Ты ш понимаешь, я не хочу, чтобы вы тут её всем скопом изнасиловали!
Мама беспокоится, но зря: он не подведет, он безобидный, он вообще "гормоссесуалист"... Это, скорее, всех с ума сведет Зази - ей безумно хочется познакомиться с парижским метро, но, как назло, оно закрыто, рабочие бастуют, и Зази будет гундеть и гневаться, но кому до этого дело?
Два дня, а точнее, один день и две ночи проведет Зази в обществе своих родственников, друзей родственников и собственных новоприобретенных знакомцев. В общем-то, их немного: дядюшка Габриель, у которого случаются приступы красноречия, его жена Марселина (...или это Марсель?), арендодатель Турандот со своим пессимистичным попугаем Зеленудой, официантка Мадо-Ножка-Крошка, шофер и её будущий муж Шарль, сапожник Подшаффэ, вдова А'вотья и многоликий Хмырь. Вот, собственно, и все персонажи, и не смотрите, что они выглядят вполне обыкновенно, так сказать, в рамках реальности: тети-дяди, официантки, попугаи... все это виртуозный обман. Это другой мир. Вот, например, идет человек домой, обыкновенный, нормальный человек по обыкновенной асфальтовой дорожке, потом вдруг внезапно, вопреки законам гравитации, проходит по стене забора, забирается на тополь, висит там вниз головой и жует тополиные почки. Потом спускается на землю и становится неотличим от обыкновенных нас. Так и тут - вроде бы, в целом ненормальность персонажей кажется вполне допустимой, вполне обыкновенной, но чем дальше в лес, тем явственнее ощущение какой-то иррациональности происходящего. Извращенная Алиса в извращенной стране извращенных чудес. Зази, маленькая вредина, капризная, своевольная, совсем по-детски умирающая по джинсам, иногда она вдруг говорит что-нибудь такое нестерпимо взрослое, что становится неуютно - а может, никакая это не маленькая не девочка, а может, господин Кено и тут чего-нибудь понаплел?
Странная-престранная вещичка.
Наверное, будучи полиглотом, было бы чрезвычайно увлекательно прочитать о похождениях Зази на родном французском или на универсальном английском: какое буквенное воплощение нашлось там для всех этих "аткудашэтавонь", "нуфточнасти", "джынзы" (джинсы), "гидасперы" (название людей, которые сперли гида).
...- А почему у вас нет какокалы? - спросила Зази у официантки.
- Абохивознает! (Жест)
- Может пива с лимонадом? - предложил Габриель.
- Какокалу хачу и мне больше ничаво ни нада.
Кено так беспощадно экспериментирует со словами, что понимаешь, почему роман предваряется благодарностью куче людей за помощь в переводе "Зази...". Так и вижу светлые головы, бьющиеся над переводом: "Нет, здесь не так! А здесь наоборот, оставь/смягчи/ убери/поставь тире/сделай акцент..."
Кено любит язык. Он колдует над словами и над вашим сознанием. Эксперименты с грамматикой делают свое дело - создают атмосферу всеобщего дурдома и усиливают легкое, но специфическое безумие персонажей. Потом он добавляет в смесь немного латинского, английского и каплю немецкого, а также всякие "дубитативность", "вокабулы", "анафоры" и 200 страниц диалогов из 267 страниц романа. Бессмысленно задаваться вопросами "Почему?" или "В чем смысл произведения?". У романа нет основной мысли, нет главного героя, он не заставляет тебя задумываться о том, что хорошо, а что плохо. На мой вкус, немного пустовато, но любое изменение содержания неизменно повлекло бы изменение в форме, потерялась бы особенная, безумная атмосфера этой вещички, и это была бы уже совсем другая "Зази...".
Это картина, но не та, где часами можно спорить, что имел в виду автор, о которой можно сказать что-то вроде: "Поза героини и выражение лица говорят о том, сколько страданий выпало на её долю" и т.п. Это какой-нибудь сюрреалистический пейзаж или натюрморт - да, для знатоков есть нюансы: техника исполнения, светотени, палитра и т.д. - а для зрителя это просто картина, которая им нравится или нет, причем, независимо от того, понимают ли они, что на ней изображено. Также и "Зази...". Это может нравиться или нет, но это - да, и ещё раз да! - искусство, сомнений быть не может.
Елизавета Калитина
