Если сказать человеку, что пиком российской демократии был вообще-то сталинизм, тебе не поверят. По любую сторону баррикад. Между тем такое воззрение – одно из самых логичных, стройных, последовательных. «За что вы не любите СССР?» – «Да вот за демократию».

Сначала, как водится, немного о терминах. Само слово демократия, если быть немного придирчивым, довольно пустое и означает большой фантом. Вдевалово и разводилово мировых масштабов, манипуляции с оксюмороном, логическим парадоксом, с «круглым квадратом» от политологии. Большинство населения занято исполнительским трудом, мало компетентно за пределами своего быта и ничем никогда не правит, включая самих себя (может быть, к счастью, ибо дети всегда управятся с собой хуже, чем любой гражданин начальник, если последний не законченный людоед). Работники, как правило, не способны к управлению даже фирмой, где они пашут – чего уж говорить о стране? Рабочие не могут управлять заводом, школьники не могут управлять школой, больные – больницей, заключенные – тюрьмой, население – государством. Однако термин демократия все-таки маркирует собой не пустоту, а кое-какую реальность. Можно ввести деление на большую и меньшую демократию, расположить все режимы на некой шкале. По какому принципу? Если «диктатура пролетариата», «власть демократического большинства» – парадокс уже на уровне логики? Рабочие не будут управлять фабрикой, а школьники школой, но можно ввести коэффициенты, показывающие: а) насколько управляющее меньшинство ближе к управляемому большинству, б) насколько делом правится в интересах управляемых.

Свой мужик

Точные значения параметров ведомы только Богу, но человечество имеет ряд параметров приблизительных. Децильный коэффициент показывает, насколько правление «в интересах народа». Степень вертикальной мобильности и культурной гомогенности показывают, насколько власть «народная» сама по себе.

То есть? Если доходы первых сановников и простых работяг соотносятся как 5 к 1, децильный коэффициент низок, власть «делится». Какими бы методами тут ни командовали, само командование из жанра «народная демократия». Если коэффициент 5000 к 1, демократии меньше. СССР тут бил рекорды, некоторые даже – на грани абсурда. Если зарплата человека предельно образованного и предельно не образованного соотносится как 10 к 1, сие менее демократично, чем соотношение 3 к 1. Соотношение 1 к 1 – кажется, предел народности в действии. Однако в СССР пошли еще дальше, и зарплата рабочих где-то с 1960-х годов превышала зарплату инженеров, врачей, учителей. А в 1980-х она уже превышала зарплату ученых и самых привилегированных из «головастиков» – ИТР оборонки. Куда уж демократичнее-то?

Теперь, значит, «культурная гомогенность». Это когда у элиты и масс, по сути, одна ментальность, то, что за неимением более точных определений зовется подчас душой. Слушаем одни песни, смотрим одно кино, говорим одним языком. Хотим примерно одного и того же. И банька, и водочка, и «духовность» – по сути, одни на всех, без деления по сословным стратам. В идеале большой начальник может бухнуть со своим шофером, и будет такой базар, ровный и равный, одни и те же понятия, интонации… «Чисто как мужик с мужиком». Хрущев с огромным трудом писал, читать еще мог, а писать – ну, подпись там ставил. Брежнев – та же ментальность, но пониже витальность. Матерщинник Горбачев, алкоголик Ельцин – свои же, блин, ну говорит он слово «консенсус», а думает-то он все равно… Владимир Путин – первый правитель страны с реальным высшим образованием после Владимира Ленина.

Террор? А что – террор? Террор, как правило, очень демократичен. Это когда первое лицо (Октавиан Август, Нерон, Робеспьер, Сталин) и команда первого лица репрессирует высшие сословия с опорой на низшие. Большинство – всегда за проскрипции. Когда царь кидает бояр на копья, он кидает тех, кого толпа как раз и не любит. Казнокрадов, аристократов, интеллигентов. Тоталитарный террор народен по своему содержанию, и он же – высшее явление власти по форме. Любовный экстаз выходит тут немного садистского толка, но сливаются в нем именно что «демос» и «кратия».

Беспредел и передел

Как у нас сейчас? Динамика децильного коэффициента создает впечатление, что демократические времена кончаются. Но нет. «Культурная гомогенность» поважнее будет. А она у нас, кажется, посильнее, чем в СССР. Из газетной заметки: «К кому же поедет петь на корпоративник Дима Билан, если обе ТНК пообещали ему одинаково по 100 тысяч долларов? Наверное, к тем, кто добавит хотя бы еще пару тысяч». Кого-то больше взволнует конкретность суммы, кого-то конкретность фамилии, между тем лучший материал для раздумий – их сочетание.

Как бы так одной фразой? Тема пересмотра итогов приватизации не уйдет с повестки, пока будут рифмоваться вот это – «Дима Билан» и «100 тысяч». Ну позови они петь на праздники Леонида Федорова, на худой конец Бориса Гребенщикова – меньше станет «вопрос», спадет актуальность пресловутых «итогов». В том и нюанс, что «элита» не сильно отлична по вкусам и мнениям от тети Мани из второго подъезда. Сделай тетю Маню «олигархом» – тоже позовет к себе петь Киркорова, а дочка ее закажет Билана. Подозреваешь, что у тети Мани и «элиты» – один антропологический тип. Почему тогда не тетя Маня? Не повезло? Стояла не в том месте и не в то время, плохо старалась, мало хотела – тоже основания. Но такие… мало убедительные. Подозрение в том, что никакой особой элиты по антропологическим свойствам в России не явлено, провоцирует на соблазн менять всех местами со всеми. Назови это черным переделом, красной революцией, серым рейдерством – не суть. Операция возведения грязи в князи и наоборот получается так успешно именно потому, что в обществе «культурная гомогенность». Одни ценности, одни вкусы. Одни лучше приспособлены, это да. Энергичнее, работоспособнее, вхожи в элитные мафии. Но это, по большому счету, количественная разница. Качественной разницы между стратами не заявлено. Россия – демократическая страна.

Александр Силаев, "Вечерний Красноярск"