Принято считать, что чем сильнее люди - тем сильнее общество. Вот сумма их ума, воли, творческих способностей. И сумма эта едва ли не равна общественной мощи. Увы, все не так. Совсем не так.
Это, может быть, самый грустный парадокс нашей жизни. Слагаемые личных добродетелей не складываются в сумму, усиливающую социум... Часто, слишком часто - социум питается деградацией личного. Усиливаясь. На деградации именно. 
Машинки и детальки
В свое время в Америке поразила одна штука. Как честный человек, я ехал в США с большим почтением к их цивилизации. Уважение к цивилизации - а как не уважать разумную силу? - и осталось. А вот люди... Смотришь, сравниваешь с нашими. В одних, так сказать, весовых категориях и социальных нишах. Журналиста - с журналистом, редактора - с редактором, менеджера - с менеджером, эксперта - с экспертом и т. д.
И видишь странный казус: Америка рулит миром, но их винтики, мягко говоря, не круче. Грубо говоря - они примитивнее даже русских винтиков. Ну самое простое: амерский журналист пишет в пять раз меньше нашего, словарный запас у него беднее, в теме он шарит меньше (да, как ни странно!), а понта больше. То, что у нас честно называется халявной лафой с элементами прогибона, - там «свобода слова» и «профессиональный журнализм».
И так везде. Водитель не знает, надо ли по закону пристегиваться на заднем сиденье, ибо сам ездит лишь на переднем, эксперт по радиации не знает, что такое радиация («она у нас смывается дождиком в океан») и т. д. Милые, добрые, комфортные в обращении - но очень простые люди. Русский в целом сложнее. А цивилизация их прогибает, крушит и учит весь мир. Цивилизация получилась сильная, да.
Как так? А вот так. Сложная машинка собирается из очень простых деталек. Чем детальки проще - тем удобнее конструкторам собирать. Более того, ощущение: детальки намеренно обтачивают до примитива, чтобы удобнее... Чтобы «человек-функция», без запросов и вопросов, без зауми. «Не фиг тебе, агенту по продажам, историю с географией шарить».
Чтобы видеть, как работает механизм, не обязательно тянуть шею за океан. В России есть своя история, вот вспомни
м: за что любят и ненавидят Сталина? Ну главные пункты? Любят за «державу» и «войну выиграл». Ненавидят за «репрессии», шибко умные добавляют - «за отрицательную селекцию». Ну будь репрессии против воров, убийц и особо сексуальных маньяков, оно бы ничего. Закавыка именно в том, кого гнобили и репали. Ну грубо говоря, у простого затруханного мужичка, тупого и смирного, шансов пережить Великий Террор - 95%. У интеллектуала, умницы, управленца, альфа-самца - 50%. То есть чем ты лучше, тем тебе хуже. Негативный искусственный отбор.
А потом смотришь и понимаешь, что сталинизм - явление очень комплексное (что не понимает идиот, будь он сталинист, или наоборот). Где все могло быть только вместе. Берлин не брался без индустриализации, индустриализации - по ряду причин - не шла без коллективизации, все это не шло без мобилизации, а мобилизация не шла без террора, а террор мог быть примерно таким. Сталин действительно: усиливал общество в целом, уничтожал цвет нации. И это не противоречие. Это замечательно сочеталось. И не надо это замалчивать. Просто каждый может определиться, чего ему важнее. И принять последствия, например... «На хрен выигранная война, если у таких, как я, - шансов выжить 50%?». Или: «Зачем такая элита, ежели без нее крепче?». Выбирайте, товарищи, выбирайте.
Человек или общество?
Смотришь и видишь - это столбовая дорога истории. Вот, скажем, некогда в протестантских странах просто сожгли всех красивых женщин. Считалось, что если женщина красивая - она не иначе как ведьма. Приснилась соседу голая - чары. И костер. Мало кто будет спорить, что это негативный отбор в чистом виде? Но вполне возможно, что общество - как оно сказать? - такая мера консолидировала. Некрасивых женщин всегда поболее будет, и они, мягко сказать, не возражали... Да и мужичкам, особливо серым и маленьким, без красивых баб проще. Возбуждает и не дает - это же надо, какая стерва-то, а? И семейных драм меньше, несчастных любовей, опять-таки. Так что, чего уж там - сплотилось общество. Порешило лучших и ударилось в свою протестантскую этику, зашибать протестантскую деньгу - не отвлекаясь на страдательные любови и вредный секс.
Ученые говорят, что сугубо антропологически кроманьонцы (европейцы, жившие около 40 тыс. лет назад) были покруче нас. Ну то есть были они красивее, сильнее, выносливее. Не исключено, что... умнее. Ну то есть квантовой физики и великой русской литературы у них не было - не нажили. Но среднестатистическая особь была - в плане высшей нервной деятельности - гармоничнее. Без неврозов, психозов. Более разносторонняя по занятиям. Ну то есть особь, кинь ее сюда в детстве, стала бы тут лидером с высоким IQ. Почему бы и нет? Ибо, повторюсь, столбовая дорога истории...
Поняв, что «сильные люди» не синонимичны «сильному обществу», должно как-то определиться. Что тебе роднее и важнее. За кого болеть и с чьей колокольни обозревать мировую историю. Заметим, что если коллизия возникает и чем-то надо поступиться, скорее всего победит «сильное общество». Нет, иногда бывало наоборот (эпоха Возрождения, например). Иногда бывало и гармонично, тип «человек» расцветал одновременно с некой страной... Все бывало. Но слишком часто бывало в жанре нашего парадокса.
Но вопрос не в том, какая сторона победит. Вопрос, за кого болеть. Философ Ницше вот, например, болел за людей. Плевать ему было на «общество». И в этом, пожалуй, упакована половина всего пафоса «ницшеанства». В любовь к человеку. Точнее, в любовь к лучшему человеку, который трагически обречен. Можно и по-другому определиться. Были и такие ребята, не менее исторические. Но сама коллизия остается. И может, будет главной коллизией политической философии XXI века.
Александр Силаев, "Вечерний Красноярск"
