Как говорится, большой теме — большие мифы. В России алкоголь — не напиток и не наркотик, а, так уж повелось, разновидность культа. Что-то очень интимное и одновременно очень публичное, ну вроде как секс. Вроде бы личное, а вроде бы и нет лучшей темы потрепаться.
Расхожие поговорки бытуют классикой жанра. «Я его как человека не знаю, я с ним водки не пил», «с этим все понятно, только налей» и т. д. Ну и, как водится, когда много людей начинает про одно и тоже, они приходят к странным согласиям по вопросам. Десяток самых первых мифов из области бухологии, навскидку.
1. «Уж русские-то пить умеют». По большому счету, такая значимость алкоголя у наших — следствие того, что не умеют этого дела русские. Оттого оно и важно, что так проблемно. Запой — явление русское, это правда, но это следствие слабости, запой — это сбой ферментной системы, а не богатырство, увы. Еще больше русских расположены к запою северные народы Азии. А вот нордические народы Европы, истинные арийцы — это и есть высшая лига по разовому литроболу, а вообще народы Европы — высшая лига по гармоничному питию (это чтобы три раза в день по чуть-чуть и без проблем). Касательно богатырского приема на грудь: большая удача, если русская сборная выйдет хотя бы в мировой полуфинал, ибо есть сборные Англии, Ирландии, Финляндии, США. Не надо а-ля Задорнов смеяться над хилыми англосаксами, вот их писатель Брет Истон Эллис, автобиография: «Я думал окончательно перейти с кокаина на героин, но два литра водки, выпиваемые ежедневно, мешали принять решение». Два литра водки ежедневно — это русская смерть, последний парадный запой, но всего лишь биография Эллиса.
2. «В России все пьют и очень уважают это дело». Не надо обобщать. Не более 10 % населения делают всю статистику потребления. Это молодежь, самые здоровые мужики и самые больные. Остальные поставлены в ситуацию, что как бы весьма уважают это дело, но по сути дезертируют после двух бокалов вина… После чего 10 % остается, замахивает по бутылке водки на рыло и договаривается на завтра. Остальные косят под исправно верующих в Бахуса, но по сути скрытые атеисты (косят, ибо показная трезвость в нашем обществе не приветствуется). Впрочем, 10 % или даже 20 %, плюс общий культурный фон — это сильно. Но все же не столь, как в фильмах серии «Особенности русского национального забухалова».
3. «Много пьют те, которые алкоголики». Алкоголики обычно действительно много пьют (но могут и мало), а те, которые много пьют, рискуют стать алкоголиками (но вовсе не обязательно). И не надо путать понятия. Рекордные пьяницы — это одно, алкоголики — это другое. Первое — следствие пристрастия плюс сильная печень, второе — пристрастие плюс слабая печень.
Если совсем грубо, опуская нюансы, алкоголизм — это длительный период расщепления ацетальдегида, это не похвальба, не ругательство — это диагноз. И длительный период абстиненции. Чтобы было понятнее, поясним: алкоголик — это не тот, который рьяно и социально безответственно ищет кайфа. Это человек, который всегда (даже если и не пил) как бы немного с похмелья. Он действительно не врет, когда говорит, что лечится. Реально лечится. 90 % выпиваемого алкоголиком — не более чем снятие ломки. По сути, это человек, больной такой болезнью, симптомы которой лучше всего подавляются этиловым спиртом. «Ломка», «сняться», «переломаться» — вот язык, описывающий ситуацию общения с убивающим обезболивающим.
4. «Можно принять «сухой закон». Можно принять все, что угодно, хоть декрет о наступлении коммунизма с 1 января. Но само по себе не работает. В XX веке «сухой закон» в России принимали два раза, в начале и в конце. В первый раз случилась Октябрьская революция. Во второй раз распался СССР. Когда «сухой закон» примут еще раз… но не дай бог.
5. «Человек может закодироваться». Человек может пойти отдать деньги за некое «закодирование», но честные врачи знают — так завяжет не более 5—10 %. Никаких эффективных химических, гипнотических и прочих «современных» методик не существует. А «кодировка» была всегда. Например, на Руси давали «зарок» по особым дням, по сути, это тоже самое. Соберите родных, пригласите попа, босса и дайте обещание — вот вам и «кодировка». Денег сэкономите. Процент успеха ровно тот же, что с участием медика. Зависит от человека. «Зашиться» много честнее и эффективнее, но это… радикальное такое решение. Вроде как кастрировать серийного насильника. Хочется, а нечем.
6. «Водка страшнее пива и вина». По чистому воздействию наоборот. Сивушных масел в водке менее, чем в вине, пиве, виски, самогонке. «У меня не настолько здоровая печень, чтобы я пил что-либо, кроме водки» — говорящие знают, что говорят. Имеется в виду, конечно, сравнение не бутылки пива и бутылки водки, а одного количества спирта в напитке. Так что при прочих равных водка безопаснее.
7. «Есть безопасная доза, есть смертельная доза и т. д.». Все очень индивидуально. Я видел юную девушку, которая не менялась в поведении после литра водяры, и людей, «уносимых» стаканом вина. Если в плане еды разброс между типовым обжорой и типовым аскетом составляет 3—4 раза, то в плане бухла — 30—40 раз. Не верьте медицинским «дозам», верьте себе.
8. «Алкоголь и наркотики». Сама фраза странна логически. «Квадраты и геометрические фигуры». Полноте. Алкоголь — это и есть наркотик, страшнее, например, никотина, но легче опиатов.
9. «Пьянство свойственно низшим классам». Скорее уж маргинальным, а это вовсе не одно и то же. Большой вопрос, кто бы кого перепил: сборная бомжей, сборная «новых русских» или сборная творческой интеллигенции. Алкоголь, используя биржевой термин, повышает волатильность нашей жизни, амплитуду ее колебаний (найти работу — потерять работу, найти девушку — расстаться с девушкой, затуситься — растуситься и т. д.). И ближе всего тем, кто и без того сильнее колеблется.
10. «Алкоголизм — это такое зло». Слишком самонадеянно так считать. Мир сложнее. Дерните за хвост — отвалится нос. В Царствии Божьем люди бы, пожалуй, и не пили, но то, ради чего пьют, там было бы. Впрочем, «зачем» и «почему» — разговор отдельный.
Александр Силаев, «Вечерний Красноярск»
