Распространенное убеждение, что русские — самые отъявленные коллективисты в мире. Общинный народ, и все такое. Одни этим восхищаются, мол, экое братство, другие презирают, мол, экий колхоз… Но почти никто не сомневается в исходной посылке.
А может быть, все-таки не такие мы и коллективисты? Не такие уж солидарные? Только давайте предварительно определимся с понятиями. Теснота и скученность, будь то пять человек в комнате и пятьдесят в автобусе, — еще не коллективизм, это бедность и скудность. Дай каждому из этих пяти ресурс, и он огородит себя не только отдельной хатой, но еще и трехметровым забором (трехметровые заборы «элитной российской недвижимости» европейцев, кстати, обычно поражают, мол, зачем? — а затем). Круговая порука как форма управления и отчетности — тоже не коллективизм, это варварство, связанное с той же скудностью. Так проще всего управлять коллективом, если тебе лень управлять людьми или люди плохо управляемы. «Отряд номер семь представить к награде», «отряд номер четыре расстрелять» — след, всего прежде, всегдашней азиатской избыточности человеческого ресурса на фоне ресурса иного, чтобы с ним еще и возиться. Но не коллективизм.
Наглядное
Коллективизм — это низовая синергия. Это когда людей оставили друг с другом без начальства, а они собрались и натворили что-то конструктивное. Самолет придумали. Дом собрали. Бизнес затеяли. Общественную организацию по защите прав. Да хотя бы действенную мафию по понятиям или секту по доброй воле. Только-только оставь их без присмотра… Это требует кое-каких человеческих качеств, заметим мы.
Отсутствие этих качеств и хана коллективной синергии еще не есть окончательный приговор людям. Индивидуализм — тоже может быть сильно. Индивидуалист может и блоху подковать, и полстраны опрокинуть на бабки, и замолить грехи того, кто кинул на бабки, а заодно и кинутых… Тоже дело.
Давайте честно спросим себя, насколько тут синергично в отсутствие большого начальника. Это важное условие, сверху не должно стоять «государства», «спецслужб», «корпорации». Сами, только сами. Своим умом, с почтением к окружающим.
Немного отвлечемся на почтение и уважение к окружающим. Мне вот всегда казалось, что мусорить дома много допустимее, чем на улице. Обоснование простое: дома моя территория, а на улице не моя. Поэтому дома можно выставлять галереи пустых бутылок на подоконник, заплюнуть жвачку за шкаф, ронять на пол бумажку и прочее. Сам себе барин. Хоть паутину по углам разводи. С точки зрения российского обывателя мой дом неприбранная берлога. Огромное количество лишних предметов, книжки, бумажки, пыль. Обыватель свою квартиру вылизывает. Гадит сугубо вовне. Положить мусор мимо урны тут самое мягкое. Мне вот человек сетовал, как его соседи избавились от старого телевизора, купив новый: со всей дури выкинули его на лестницу в подъезд… А чего? Подъезд же. Самое забавное, что основание точно такое же, как у меня: дома моя территория, а на улице чужая.
В общем, я чувствовал бы себя страшным отщепенцем от человечества, если бы однажды не увидел целую нацию, разделяющую привычку. Американцы считают так же: на улице должно быть чище, чем дома. Их улицы реально чище, чем их дома. Стерильность тротуаров, газонов, общественных мест, включая и туалеты. И легкий бардак — с точки зрения образцового обывателя из РФ — почти в каждом доме, где я был. Где-то пыль, где-то вещи вперемешку, наконец, на ранчо сенатора — реальная паутина, «как свиньи живут», сказали бы наши люди.
Вопрос: какой из двух народов мыслит в парадигме коллективизма и солидарности, а какой — индивидуалисты?
«Давайте жить дружно»
Каких личных добродетелей требует общественная синергия? Ну, во-первых, уважение к человеку, к знакомому, к незнакомому. Знающие люди, сравнивавшие Интернет разных народов, свидетельствовали: столь упоенного хамства, как в Рунете, нет более нигде. Какое-то есть, но не такое. Человек в раскрученном блоге пишет, как он не любит Сталина. Считать пиком любой полемики обсуждение пассивного гомосексуализма незнакомого собеседника… о да, это Рунет, его священные обычаи. Тут можно ставить диагноз: люди держат за дерьмо других, поскольку держат за дерьмо себя самих. Может быть. Ну так, возвращаясь к синергии: люди, играющие на понижение, не могут быть партнерами никому.
Далее, помимо уважения: ответственность. Ты должен что-то гарантировать в этой жизни, и только тогда с тобой можно иметь дело. Третье условие: честность. Получив первую пачку денег на троих, ее следует поделить именно на троих. Ну хотя бы потому, что кидать на первой пачке — это невыгодно даже тем, кто кидает. Можно ведь подождать хотя бы до первого миллиона.
Потому и государство столь сурово, что люди наши — стихийные индивидуалисты. Не строятся они должным образом изнутри и снизу. Приходится делать это сверху и извне. Ну вот 90-е годы, казалось бы, дали простор для самоорганизации. И не только для кратковременного партнерства по гоп-стопу. Ну и где они, пресловутые «институты гражданского общества»? Иногда сетуют: свернуты государством. Однако самоорганизация, равно как и свобода, относится к категории вещей, которых, во-первых, нельзя «дать», во-вторых, нельзя «отобрать». Если люди склонны объединяться в группы по интересам, действительно склонны — их нельзя запретить. Они разнесут самих запретителей, как оно говорится, связываться себе дороже. Если что-то можно запретить, будь то партия, клуб, субкультура, — это слабое. Ну так о том и речь. Что ничего сильного снизу не вырастает. Даже пресловутой русской мафии, включаемой и выключаемой нажатием государственного рубильника.
И гражданское общество — это не закон, который приняли и всем стало вольно. Это такие люди. Которые ведут себя как люди. Не беспредельничают. Говорят «спасибо», «извините», «пожалуйста». Мусор в урну кладут. Для начала.
