Режиссер — Ларри Чарльз
В ролях: Саша Барон Коэн и другие несчастные люди
Продолжительность — 83 м
Сама мысль о том, что комедия может быть опасной, кажется несколько абсурдной — до тех пор, пока не встретишься с той разновидностью комедии, которую практикует английский комик Саша Барон Коэн. Мастер переодевания и идиотского акцента, создатель таких персонажей, как Али Джи и Борат Сагдыев, уже побывавших на большом экране, Коэн регулярно проделывает удивительный маневр — предъявляет миру такой рафинированный идиотизм, что мир, стукаясь об него, от неожиданности наглядно обнажает идиотизм собственный.
«Бруно» — третий выход Саши Барона Коэна на большой экран в качестве очередного блаженного, на этот раз юного гея-телеведущего, мечтающего во что бы то ни стало стать знаменитым. И выход этот получился по-коэновски неоднозначным — местами невыносимо смешным, местами невыносимо же, до рези в глазах, пошлым, на грани и за гранью фола; но не без регулярных попаданий в такие болевые точки, которые и не снились никакой серьёзной публицистике.
Нет, действительно — в «Бруно» полно моментов, от которых хочется немедленно зажмуриться и провалиться сквозь кресло. Работая в образе гея, Коэн хватает через край настолько, насколько вообще возможно. Скажем, когда он живописует свои утехи с лилипутом-малазийцем (кажется) по имени Дизель, реально не веришь своим глазам, особенно когда в дело идёт самотык, творчески соединенный с велотренажером. Но в том-то и сила Коэна, что каждый свой запредельно-пошлый образ он умеет перевернуть с ног на голову. Когда позже в фильме тот же самотык используется для того, чтобы раскачивать колыбельку с чернокожим младенцем, выменянным в Африке на айпод, шутка приобретает какие-то невероятные измерения.
Развенчивая в «Борате» американскую мечту, в «Бруно» Коэн поставил себе другую цель — культ знаменитостей. Приехав в Америку без гроша за душой, Бруно хочет добиться известности, а для этого он готов на всё. Список мероприятий по достижению этой замечательной цели, который выдумывает Коэн, плавно разворачивается от привычных (стать актёром, сделать свою телепередачу) до всё более и более абсурдных (сделать секс-запись с участием себя и знаменитости, помирить Израиль с Палестиной, попасть в заложники к террористам, стать геем, который переквалифицировался в натуралы). На этом пути он как рентгеном выхватывает из общей картины мира какие-то невероятные по своей абсурдности вещи. Например, оказывается, на свете есть пиар-консультанты, подсказывающие, какой благотворительностью лучше заняться с точки зрения пиара (причем обе консультантши из тех, с кем встречается Бруно, тупые, как пробки). Или есть такой специальный человек, который работает «обращателем геев второй стадии» — на тот случай, если обращатель первой стадии не справится с задачей. От всего этого волосы на голове шевелятся ничуть не хуже, чем от идиотических выходок Бруно.
Тщательно балансируя между сценами постановочными и сценами реальными (в принципе, по фильму можно понять, которые есть которые), разок даже проваливаясь на пару мгновений в натуральную дэвидо-линчевщину, Коэн добивается удивительного эффекта. Когда смотришь фильм, корчишься либо от ужаса, либо от смеха, но когда начинаешь думать позже о том, что произошло на экране, начинаешь вдруг видеть и блестящий тонкий расчёт автора, и его безоговорочную смелость, и какой-то очень правильный посыл, стоящий за всеми кривляньями. Скажем, сценка, где Бруно и его любовник оказываются скованными гротескной БДСМ-сбруей, от которой они не могут найти ключа, поначалу разыгрывается на простом комическом уровне. Но позже их, всё ещё сцепленных вместе, вышвыривают из гостиницы, они набредают на антигомосексуальную манифестацию, участники которой при виде двух мужчин в подобной ситуации тут же молча пакуются в автобус, не реагируя на просьбы о помощи.
Только один крохотный момент не даёт окончательно признать «Бруно» смелейшим и главнейшим произведением современного комического кино — то, что, взявшись высмеивать культ звезд, Коэн немножко позабыл о том, что он и сам — звезда, которой позволено абсолютно всё именно по этой причине. И Бруно, идиотским фальцетом исполняющий а капелла прямо перед ошалевшими представителями Палестины и Израиля собственную песню «Я Бруно, голубь мира» с призывом помириться — это одно. А импровизированный видеоклип в финале, где эту же песню вместе с Бруно исполняют Боно, Стинг, Крис Мартин и Элтон Джон (то есть, все те, на кого и была изначально направлена эта пародия) — это уже немножко другое. Впрочем, за один тот взгляд, который Боно бросает на Бруно, когда тот поёт «Я как Боно, только моложе», можно всё простить.
Вердикт Кочерыжкина — редчайший представитель кинематографического искусства — запредельнейшая пошлятина с огромным количеством правильных, нужных и важных мыслей внутри
