В последние годы театральный критик Дина Годер частый гость Красноярска. С расширенными полномочиями. Например, каждую весну она как эксперт Фонда Прохорова отбирает из нескольких десятков желающих тех, кто в текущий год станут студентами Школы культурной журналистики. Далее преподаватель Годер в команде с московскими товарищами — критиками, культурологами, искусствоведами — наставляет и общается с новым потоком.
Сила мотивации
Дина, а как вообще отбираете студентов программы? Если человек хочет учиться разумению искусств, он, наверное, не совсем плохой человек. Все хорошие ребята, но кого возьмете?
Тут могут быть разные подходы, мы спорим. Я, например, часто сужу по тому, насколько это действительно надо человеку, по силе и глубине его мотивации. Но можно судить по-другому, спросить, а журналист ли он вообще, а будет ли он писать, не окажется ли, что мы его учили впустую? И я вот не могу поклясться, что каждый наш выпускник пойдет применять то, чему у нас научился, именно в журналистике. Но кто-то пойдет вести киноклуб, кто-то — литературный, кто-то просто станет искушенным читателем и зрителем. Экспертное мнение все равно будет пестоваться таким образом, а его очень мало. Можно ведь подходить и с позиции минимизации зла. Например, я вижу, что человек совсем слабо разбирается в предмете, но у него журналистский запал, он так или иначе будет что-то писать. Что с ним делать? Если его все равно не остановить, ну давайте попробуем сделать его мнение хоть немного менее дилетантским.
Немного провокационный вопрос, но нет ощущений, что людям ставится излишняя компетенция? Щедровицкий говорил, что если вы поставили свинопасу философскую рефлексию, но не вытащили его из свинопасов, вы просто создали больше на одного несчастного человека...
Это очень снобистская позиция, я с ней не согласна. Даже жизнь свинопаса станет интереснее, если он станет квалифицированным читателем. Есть и другая сторона вопроса: Красноярск — большой город, но в нем пока недостаточно культурных событий. И вот эти события обязательно станут появляться, когда станет больше людей, которым они будут нужны. Наши прежние выпускники создали группу «Фургон», которая сама организует такие события — концерты, показы, рассказы, дискотеки. Мы, конечно, даем нашим студентам знания, но есть и вторая половина учебы, личностная. Это и общение с очень яркими людьми — преподавателями из Москвы и Петербурга, которое продолжается и после окончания учебы. И общение друг с другом — мы ведь стараемся соединить каждый курс с выпускниками прошлых лет. Жизнь ведь не состоит из одной работы. Мы пытаемся создать новый культурный костяк города. Центр кристаллизации, к которому будут тянуться.
Не выходит ли так, что самые сильные студенты набираются в первые наборы? Не мельчает абитуриент?
Нет. Во-первых, о школе все больше узнают. Многие приходят и говорят: «У вас учиться модно». Ну вот, сейчас модно, а в 2006 году никто не знал. Или приходят на набор совершенно замечательные девушки 19 лет, а сколько им было 3-4 года назад? В таком городе, как ваш, поток обмелеть не может. Даже в маленьком Норильске за несколько лет не исчерпали.
Сколь разные приходят люди, какого возраста, какой студент вообще оптимален?
Самое лучшее — старшекурсники и сразу после университета. Чтобы был какой-то багаж, но человек еще не был заштампован газетной рутиной. И средний наш студент примерно такой и есть — 22-23 года. И мы ведь не то чтобы серьезные знания даем — слишком короткий курс. Скорее ставим руку, вкус, структурируем те знания, что у него уже есть, и учим ими распоряжаться, объясняем, где взять новые. Я всегда говорю: мы даем не рыбку, а удочку.
Можно ли говорить о культурной провинциальности тех, кто живет в регионах? И какой смысл для вас в слове «провинциальность»?
Это вопрос широты интересов и открытости взгляда. Ну, вот что значит «девушка провинциально одевается»? Это сразу же видно, и здесь примерно то же самое. Вопрос вкуса, по поводу которого никто не может объяснить, что это такое. Можно быть очень энергичным притом, но... Однако большая часть самых креативных людей в Москве именно из провинции.
Можно ли сказать, что страна живет в разном времени? И то, что было в столице, сюда доходит, положим, через год?
Сейчас в гораздо меньшей степени, чем раньше. Волна сейчас идет из Интернета, все в равном положении, и запаздывание происходит только там, где надо что-то потрогать и увидеть самому. Из всех наших студентов мне больше всего жалко своих коллег театральных критиков. С кино, с музыкой — разницы нет, где жить. Но понятно, что театр с торрентов не скачаешь и по каналу «Культура» тоже по-настоящему не увидишь. И вот такой эпизод: говорю с вашей красноярской девушкой. Девчонка хочет изучать театр, при этом говорит, что в Красноярске все дрянь. «А где не дрянь?» — спрашиваю. «В Москве», — говорит. А она видела то, что в Москве? Нет, не видела. Но что-то читала и знает, что там хорошо. И вот я боюсь, что реальная встреча с московским театром может ее и разочаровать, мягко скажем — сильно удивить.
Конец театральной эпохи
Давайте теперь о глобальном. Как сказал один ваш коллега, русская культура в конце двадцатого века впала в автохтонность. Ни кино «9-я рота», ни группу «Ленинград» не покажешь западнее Минска, а когда-то русская культура была вполне на экспорт. Чехов, Достоевский. Как думаете?
Ну почему, некоторые вещи и сейчас вывозимы, но по причине скорее нашей особенности, чем какой-то особой волшебности. Например, такой витальности, брутальности, как в русском искусстве, на Западе немного. Не буду говорить про арт и наших акционистов — тут я не специалист, но ясно, что когда наших художников прет, западные люди не могут этому противостоять. Та же самая история с театром — екатеринбургским «Коляда-театром», например, у него невероятный напор.
Можете выделить каких-то творцов в России, которые специально на экспорт?
Сейчас уже таких нет, я думаю, в наше время творцы скорее возвращаются в Россию, чтобы здесь заработать и найти своих читателей-зрителей, чем выезжают на Запад. Но еще со времен перестроечного интереса Европа знала, что в театре Додин, Фоменко как бы отвечают за русскую душу. Но интерес к русской культуре в мире все же на спаде, конечно, и это нормальный процесс.
И когда был на пике, в конце 80-х?
По части театра пик — это скорее начало и середина 90-х. В 1997 году даже устроили специальный русский сезон на Авиньонском фестивале. Была такая дикая страна за забором, а потом открылась дверь, и всем было интересно: что там? Время прошло, теперь мы стали такой же страной, как и все, и это счастье. Хватит быть туземцами в юбочках.
Вы согласны, что культура все более фрагментарная? Каждому — свое? Нет общих для всех писателей, режиссеров, певцов, как было в XX веке?
Искусство большой формы и большой публики уходит, и это везде. Моя подруга вот объявила «конец театральной эпохи» и даже написала книгу с таким названием. Но это не совсем и не всегда так — есть еще авторы, в том числе в театре, которые способны заставить задержать дыхание разом большие залы во всех частях света. Это значит, что все-таки мы не окончательно разобщены, нас что-то соединяет. Но если я прихожу в театр на двадцать мест, где играют десять актеров, меня это тоже не смущает, как ничто мне не мешает радоваться на представлении, где зрителей меньше, чем актеров, было и такое. И я все-таки верю, что от нашей эпохи что-то останется. Что будет перечитано-пересмотрено потом, в середине или конце нашего века, хоть и не берусь угадать, что именно.
Досье «ВК»
Дина Натановна Годер — журналист, киновед, театральный критик
Родилась 15 сентября 1960 года. В 1983 году окончила МИТХТ, в 1988-м — театроведческий факультет ГИТИСа (по специальности «театроведение и театральная критика»). В 1987-1990 годах работала в молодежной редакции журнала «Театральная жизнь», в 1990-1994 годах — в журнале «Театр», затем была независимым театральным обозревателем, работала на ТВ, училась в аспирантуре НИИ искусствознания (сектор наследия В. Мейерхольда). В 1996-2001 годах заведовала отделом искусства в журнале «Итоги», в 2001-2003 годах — в «Еженедельном журнале». С 2001 года пишет об анимации. С 2002 года ведет курс культурной журналистики в институте «Про-Арте» (Санкт-Петербург), с 2004 года — независимый критик. Участвует в работе жюри и отборочных комиссий разных фестивалей. Эксперт Фонда культурных инициатив Михаила Прохорова.
Александр Силаев, «Вечерний Красноярск», №17 (258)
