Материал Леонида Зольникова в «НКК», интервью с писателем Эдуардом Ивановичем Русаковым.
Русакова, конечно же, знаю: человек это мягкий, катастрофически неконфликтный, крайне трудоспособный и трудолюбивый. Хороший в свое время прозаик: помню отличную его повесть про Берлин (название вылетело), опубликованную в девяностые годы в одном из журналов.
Несколько цитат из интервью:
- «Но самое главное то, что писателю в газете делать нечего — не его это. Его царское дело сидеть и сочинять всякие высокохудожественные произведения. Журналистика так далека от литературы, что даже не родственна ей. Даже психиатрия к литературе ближе. Но тем ни менее нормально, что многие писатели работают журналистами по разным причинам. Если у них есть склонность к публицистике, то почему нет?»
- «С людьми надо больше соглашаться. Спор ни к чему хорошему не приводит. Истина никогда там не рождается, вопреки известному высказыванию. Тем более истина одной быть не может: у вас — своя, у меня своя. В лучшем случае, споря, можно найти какой-то компромиссный вариант, понять друг друга, найти точки соприкосновения.»
- «Читаю и перечитываю — Пушкина, Гоголя, Лескова, Эдгара По, Мопассана. Последний — гениальнейший писатель, серьезный рассказчик, которого недооценивают, вульгаризируют и упрощают. Видимо, привыкли его в школьные годы читать, облизываясь, а он намного сложнее, интереснее и глубже...»
- «У меня есть разные рассказы — жестокие, „черные“, с налетом макабра. Есть наверное, какая-то червоточинка, пристрастие к теневым сторонам жизни, темным закоулкам человеческой души. Я считаю, что на мир, на людей, на все что происходит надо смотреть трезвым взглядом. Любовь, которая всегда проходит стадии опьянения, очарования, отрезвления, должна быть зрячая. Ведь после отрезвления ты или уходишь от этой любви, или напротив любишь еще крепче. Я считаю, что все люди достойны жалости, сострадания, но далеко не все достойны любви. „Возлюби ближнего как самого себя“ — бред, не получится это никогда! Все равно я свою внучку буду любить больше, чем некого абстрактного ближнего.»
Антон Нечаев
