Коль скоро читателей Newslab.ru так сильно волнует вопрос хлеба насущного: от обсуждений столовых до правомерности использования эпитета «вкусный» по отношению к шедеврам мировой литературы (здесь можно прочитать, что так говорить позволительно) — поддамся искушению и тоже немного поговорю о вкусном.
Литература о еде и еда в литературе занимают огромное место, об этом приятно читать и говорить. Мимолетное чувство забытого поэта понятно не всегда, зато вкус печеной картошки вызовет в душе чувства и ассоциации совершенно непредсказуемые, он — тоже поэзия, особенно под пером классика (многотомный роман Пруста взялся вдруг из размоченного в чае печенья).
«Здоровый человек с благородным складом ума, — сказал Теккерей, — наслаждается описанием хорошего обеда не меньше, чем самой трапезой». Недаром появляются рестораны с именем, например, «Булгаков» (а в столицах «литературных» названий в разы больше) — сразу в голове возникают строчки автора о борще с мозговой косточкой. Поэзия вкуса — краеугольный камень русской культуры: обед Левина и Облонского стал каноном, его деконструируют и реконструируют. Литературоведение о еде — заметное и значимое явление, которому посвящают целые конференции. Еще в первой половине 20 века антрополог Леви Стросс заметил: «В каждом обществе приготовление пищи служит языком, на котором общество бессознательно раскрывает свою структуру. Пища, которую съедает человек, становится им самим. Мы — то, что мы едим, поэтому набор продуктов питания и способы их обработки тесно связаны с представлением личности о себе и своем месте во вселенной и обществе». Вот, например, очень интересная статья о гастрономических пассажах в русской литературе.
Задуматься только: как хороши застолья классической литературы и неказисты поздние ужины постмодерна. И нечего на политику и финансы пенять: приготовить вареники, как в Диканьке — не так уж обременительно (ну вот еще — случается). Ситуация такова не только в России, но и персонажи американских книг почти сразу стали обедать в придорожных забегаловках (повезло только Тому Сойеру и Скарлетт, но все это ветром унесло), в Англии давно питаются сырым мясом да овсянкой, во Франции — все утонченно и непонятно, а про Италию и Испанию мы читаем преступно мало.
Задумаешься вдруг про троянские и древнерусские пиры, дворянские обеды, деревенские праздники на страницах книг — и становится грустно, хочется возродить это повседневное волшебство, ритуал, так много значивший для наших предков. О том, как это сделать, тоже написано много: «Русская кухня в изгнании» Питера Вайля, многочисленные кулинарные книги Вильяма Похлебкина, любопытно почитать рецепты гоголевских обедов, а можно вообще взять томик Толстого и по нему готовить варенье Щербацких. А пробовать все, что пьют в «Трех Товарищах» Ремарка — не стоит. Так мне сказали, когда я в школе взялась за эту книгу. Но винный туризм по мировой литературе — это уже другая история.
