Режиссер — Эндрю Никкол
В ролях: Сирша Ронан, Диана Крюгер, Уильям Хёрт, Макс Айронс, Джейк Эйбел, Бойд Холбрук, Фрэнсис Фишер
Продолжительность — 125 мин
Давайте начистоту. Есть в интернете такое выражение — из двух слов, второе слово «стыд», первое нам здесь нельзя. Так вот, художественный фильм «Гостья» — этот самый стыд.
«Гостья» — экранизация очередного произведения Стефани Майер, прекрасной женщины, подарившей нам цикл «Сумерки». И момент был выбран, как нельзя лучше — только мы за пять фильмов научились как-то мириться со всеми многочисленными особенностями киношных «Сумерек», и даже немного получать от них удовольствие, как им на смену спешит новая, ещё более бронебойно устроенная история. Тоже про любовь, только в этот раз в антураже не готического романа, а фантастической антиутопии про инопланетное вторжение.
Творческий почерк Майер узнаётся в «Гостье» моментально. Как и вампирский жанр в «Сумерках», параноидальный сюжет про вторжение инопланетных похитителей тел интересен ей вовсе не в силу накопившихся в нём за годы использования мотивов и идей. Скорее, для неё это просто хорошо сформировавшийся материал, который можно достаточно легко и быстро переработать в обезжиренную жидкую кашицу, питательную среду для меланхоличной любовной истории с бесконечными метаниями.
Разумеется, не обошлось без любовного треугольника, ещё одного фирменного знака Майер. В «Гостье», правда, фигура чуть посложней — если Белла просто выбирала между бледным вампиром и румяным оборотнем, то в героине «Гостьи» живут сразу две девушки, одна земная, а другая инопланетная, каждую из которых (взаимно, что любопытно) тянет к разным парням. Парни в этот раз, правда, совсем взаимозаменяемые — вампир Паттинсон и оборотень Тэйлор хотя бы на физиономию были разные; на «Сумерках» как-то не приходило в голову говорить за это спасибо, а вот на «Гостье» эта мысль уже совершенно не кажется абсурдной.
Стратегическая промашка, благодаря которой «Гостью» категорически невозможно смотреть, состоит в следующем — если вампиры за столетия своего присутствия в поп-культуре пережили столько смысловых перерождений, что их и правда можно безболезненно использовать в любом идейном вакууме, то хорошая фантастика, как и человек на планете без кислорода, не в состоянии выжить в непродуманном со всех сторон мире. Майер же, ну, или сценарист Никкол, неважно, катастрофически путается в показаниях, выписывая мир захваченного бестелесными инопланетными агрессорами будущего.
Вроде бы серебристые светящиеся штуковины под названиями «Души», вселяющиеся в людей — враги; они подчиняют себе людские тела и вытесняют сознания. Но при этом они вроде хорошие — они создают гармоничное общество, не в состоянии врать, у них нет ни денег, ни запирающихся дверей. Но люди при этом продолжают с ними бороться, в том числе и посредством отрубания головы заражённым Душами особям. Самим же Душам вроде бы понятны идеи доброты и любви — что совершенно не мешает им бесцеремонно вытеснять разумных существ из их собственных тел; а когда одна такая Душа сталкивается с клубком человеческих эмоций в теле влюбленной девушки, она оказывается к этому совершенно не готова.
И ладно бы авторы «Гостьи» планировали хоть как-то исследовать многочисленные парадоксы, возникающие при таком положении дел — но нет, они машут на всё это рукой и тратят почти половину двухчасового фильма на бесконечное выяснение, с кем девушке положено целоваться. И если подобным результатам встреч с писательницей Майер удивляться, в общем, не приходится, то вот к режиссеру и сценаристу «Гостьи» Эндрю Никколу по выходу из кинозала остаётся ряд неприятных вопросов. Самый невинный из которых, пожалуй, примерно такой — как можно за какие-то пятнадцать лет пройти путь от «Гаттаки» до «Гостьи»? От стильной и умной фантастики для взрослых — к жиденькой любовной истории, растворенной в непроваренном киселе из надерганных по верхам классики жанра обрывков идей? Молчит Эндрю Никкол, и по возможности незаметно прячет в карман пиджака чек на круглую сумму. И даже, наверное, надеется, что удастся забацать продолжение.
Вердикт — чудовищно невнятная фантастика, лениво используемая как антураж для анемичной истории любви; непростительная трата внушительных талантов хорошей девочки Ронан
