Извечные умствования насчет того, что есть Россия — запад или восток, всегда казались мне немножко надуманными; очевидно, что Россия — это юг, а конкретнее, Южная Америка, материк вечной хунты, подпертый с одной стороны антарктическими льдами, с другой — наркомафией и капиталистами. Поскольку романы Габриеля Гарсиа Маркеса и Хорхе Луиса Борхеса описывают современную российскую действительность не хуже, чем пелевинские и сорокинские, постольку и интерес к латиноамериканской литературе в нашей стране всегда был велик. Чилиец Эрнан Ривера Летельер пока что не так известен, как его именитые коллеги, но за рубежом уже почитается большим писателем; его повесть (отчего-то называемая всеми романом) на русском языке вышла примерно год назад, но только сейчас — в своем книжном эквиваленте.
Пампа-Уньон — небольшой, но кипучий городок посреди атакамской пустыни, выросший вокруг селитряных приисков и единственного госпиталя-санатория, который построил некий врач-идеалист; городок-мираж, так и не признанный официальными властями, поскольку он встал костью в горле для торговых монополистов и религиозных деятелей (эти особенно негодовали из-за того, что свою известность Пампа-Уньон, прежде всего, получил благодаря немыслимому количеству баров и борделей). Здесь есть электростанция, начальная школа, типография, профсоюз булочников, девять гостиниц и, помимо прочего, синематограф, где в качестве тапера подвизается сеньорита Голондрина дель Росарио — элегантная городская красавица («сверхъестественная фемина»), накрепко влюбившаяся в романтического проходимца («кобеля с пуленепробиваемым сердцем») — рыжеволосого трубадура, приехавшего сюда на заработки. В предисловии добрый издатель сразу же предупреждает читателя, что всё закончится плохо, и это, если задуматься, обязательное правило игры — когда прекрасная фата-моргана растворяется в пустынном воздухе, то все, кто населяет призрачные замки, обязаны пропасть вместе с ними.
Сюжет повести имеет откровенно авантюрный характер; в Пампа-Уньон с официальным визитом собирается президент, по такому случаю город собирает небольшой джазовый оркестр, который денно и нощно, и всегда под градусом, наяривает помпезные марши. В бэнд под видом барабанщика пробирается отец сеньориты, местный цирюльник крайне левых взглядов, который намерен воспользоваться удобным случаем и «перерезать горло тирану». Под жарким чилийским солнцем в одном котле клокочут политическая наивность и любовное простодушие; не давая происходящему вывариться в проходной женский роман, Летельер демонстрирует потрясающее умение вытанцовывать между различными стилями; городской романс в его исполнении легко превращается то в вестерн по-латиноамерикански, то в философскую притчу, то в психологическую зарисовку в духе Маркеса, то в грубоватый, приправленный эротикой анекдот.
Два других козыря в колоде Летельера — это богатый, но ненавязчивый, почти пастельный символизм (будете читать, обратите внимание на историю с утонувшим пианино), и искусный аккомпанемент (иначе не назовешь) своей истории на струнах ностальгии: чилийская селитра скоро окажется никому не нужна, шахтерские городки исчезнут, как и появились — за одну ночь, уйдут в прошлое пламенные революционеры. Рассосется вавилонское столпотворение народов, и мир утратит толику красоты, а равно с ней и толику лихорадочного безумия, которым здесь пропитано всё, и даже все персонажи слегка чокнутые — потерявший сына музыкант идет в пляс посреди городской улицы, отставной военный, дважды умиравший (и умерший) от жажды всюду таскает с собой полную воды фляжку, ударнику при рождении дали имя Баклажан, а китайских эмигрантов сплошь и рядом кличут Гонсалесами и Лопесами — чиновники при регистрации не пожелали разбираться в иероглифах. Однако самая сильная черта повести (которую при желании, конечно, можно провести и по графе «недостатки») — это жажда отыскивать красоту в угасании, а при необходимости, дописывать эту красоту, рискуя оказаться банальным или гротескным; если миражу суждено исчезнуть, то произойти это должно ярко. В России предпочитают просто угасать и, кажется, только это и отличает наш материк от американского.
«Издательство Ивана Лимбаха», 2014 — 272 стр. Тираж — 2 000 экз.
Кроме «Фата-морганы любви с оркестром», на сайте ЛитРес вас ждут еще 380 000 книг
Евгений Мельников
