Театр «Вспышка» — модный, аншлаговый, убедительно подвальный — открыл новый сезон лихой, запутанной и получившей в итоге отчетливо юмористическое звучание пьесой польского драматурга Дороты Масловской.
«У нас всё хорошо» — это сюр в бело-красных цветах, постмодернистская фантазия на руинах национальной идентичности, где бродят полулюди-полуманекены, тщетно пытаясь после мультикультурной бомбардировки отыскать среди обломков истории хоть кого-то живого. Общество расщеплено по множеству осей. Например, на тех, кто обитает в спальном райончике, в задрипанных квартирках, и покупает прошлогодние журналы «Не для тебя» в мусорных баках, и тех, кто нюхает кокс в люксовых апартаментах, имеет внедорожник, чтобы ездить вне дорог, а угрызения совести заедает шоколадными конфетами, так и не довезенными до детского дома. Или на тех, кто истово стесняется своей польскости, и тех, кто в попытке добраться до истоков снимает авангардное кино про Ясека из шахтерского городка в Нижней Силезии. Словом, добавьте синюю полоску, и западные славяне мало чем будут отличаться от восточных.
Траектории движения персонажей здесь — случайное блуждание молекул, хаотичный интернет-серфинг между историями, где реальность не отличить от фантазии, а диалоги пересекают друг друга по множеству раз. Какие-то неприятные обыватели, актеры и журналисты, школьницы и погруженные в ностальгию бабушки; все существуют бессмысленно, да и существуют ли вообще — большой вопрос: «не живут и умирают без всякой надобности» либо вовсе измышлены безумным режиссером как та бабушка, что всю пьесу пытается рассказать внучке о первом дне Второй мировой войны, а под занавес обнаруживается, что она в этот день, вообще-то, погибла.
Как все это можно поставить (ещё и при полном отсутствии внешней динамики), неискушенный зритель вряд ли сможет даже предположить. Режиссер Анна Еленкина прибегает к традиционному для «вспышкинцев» (усиленных здесь Асей Малевановой из «Пушки») формату читки с элементами эскиза, когда от восприятия чистого текста почти ничего не отвлекает. Все действующие лица как на ладони, рассажены по насестам с начищенными в соответствии с типажами перышками и взаимодействуют между собой аккуратно в рамках положенных реплик. Благодаря этому пьеса действительно раскрывается как социокультурная энциклопедия с туземным колоритом — зрителям становится любопытно, отчего в тексте так часто фигурируют горящие велосипеды, какие у поляков комплексы касательно геев и так далее. На комическое, доходящее до откровенного стеба, делается особый акцент — а посмеяться в отлично сложенной пьесе, безусловно, есть над чем.
Есть, однако, ощущение, что для такого материала лучше подошло бы что-то из разряда постдраматического театра — что-то, что помогло бы в полной мере передать фантасмагорию происходящего, которую невозможно увидеть внезапно, а надо ощутить. Свет, видео, анимация, сложная сценическая механика — то, что сбивает с толку, разрушает внимание; то, благодаря чему обескураженный зритель в какой-то момент наступает на один из щедро разбросанных Масловской рыболовных крючков и потом долго морщится, выковыривая его из кожи. В противном случае кусачая пьеса превращается в веселое, благодушное кухонное чтение для интеллектуалов и их чуть менее прошаренных друзей.
