Количество сотрудников: около 490
Деятельность: проведение фундаментальных, поисковых и прикладных (в т. ч. клинических) научных исследований, осуществление медицинской деятельности, образ-я деятельность по основным проф. образ-м программам высшего образ-я в аспирантуре, ординатуре, программам доп. проф. образ-я.
Вклад коллектива института в развитие северной медицины, в оказание медицинской помощи населению многих регионов России значителен. «Всесоюзную» известность приобрели исследования и пионерские разработки коллектива в области медицинской климатологии, физиологии и патологии, генетики, вирусологии.
Для проведения исследований коллективом велась активная экспедиционная работа в Якутии, на Камчатке, на Чукотке, не говоря уже об Эвенкии и Таймыре. Первая экспедиция состоялась уже в декабре 1976 года, когда большой отряд ученых выехал в город Норильск и в Хатангу.
Всего за годы деятельности института его сотрудниками опубликовано 130 монографий, издано 104 сборника научных работ, защищено 52 докторских и 242 кандидатских диссертаций. Проведено около 450 экспедиций, получено 83 патента на изобретения.
Мы попросили заведующую клинико-диагностической лабораторией Института, кандидата биологических наук Любовь Чёрную рассказать, чем занимаются сотрудники Института, как они участвуют в «развитии здоровья населения Севера и Сибири».
Любовь Алексеевна, как начинался ваш путь в науку?
Главная цель нашего Института — изучение популяционно-эпидемиологического состояния коренного и пришлого населения Севера. Я пришла сюда через два года после образования НИИ. Начинала врачом-лаборантом — тогда директором был Константин Владимирович Орехов, впоследствии ставший член-корреспондентом Российской академии медицинских наук. Он всё время предлагал мне заняться наукой, но я отказывалась, думала, что в тридцать лет поздно об этом думать. В ответ слышала, что мне всего тридцать лет и самое время посвятить себя науке, не бросая, разумеется, практику.
Константин Владимирович, к сожалению, у нас недолго работал, но основы того, чем мы и сейчас занимаемся, заложил именно он. Мы же все пришли из разных лечебных учреждений, я, например, приехала из Кемерово по семейным обстоятельствам. Впрочем, в НИИ попала не совсем случайно — моя свекровь работала вместе с Ореховым. Так что, можно сказать, по протекции. И никогда об этом не пожалела. Потом к нам пришёл академик Константин Рафаилович Седов из Иркутска, взялся управлять жёстко и сказал, что все должны заниматься наукой. Кто не хочет — может уходить. И мне, к счастью, пришлось заняться наукой, так как работу здесь я полюбила. Навсегда. Спасибо нашему первому главному врачу институтской клиники Владимиру Александрович Кишиневскому, следующему директору Института — член-корреспонденту Валерию Тимофеевичу Манчуку.
Насколько я знаю, вся ваша работа в первую очередь связана с командировками...
Само собой. Два первых года сбора научного материала в Эвенкии и Якутии я находилась дома реже, чем в командировках. Мы вывозили целую лабораторию, по полтонны груза. Дистиллированную воду, центрифуги, анализаторы, пробирки, реагенты, да вообще — всякую мелочь.
Нас «выбрасывали» где-нибудь в посёлке, в котором электричества порой не было, и попробуй что-нибудь забудь! Всё, ты приехал зря. Причём директор Седов говорил нам: пока 98 процентов населения посёлка не обследуете — в институт не возвращайтесь! И мы там обследовали по 100 человек в день, в семь утра вставали, в восемь начинали и в 11 вечера заканчивали работу.
Смысл и польза в той деятельности были очень большие. Кроме лаборатории, с нами работали: кардиолог, рентгенолог, гастроэнтеролог, гинеколог и педиатр. Каждый занимался своей научной работой. Таким образом, всё население посёлка мы полностью, как говорится, «от подмышки до лодыжки», обследовали. А когда выявляли тяжёлых больных, вызывали на себя самолёт и вывозили их в Институт. Здесь уже дообследовали, лечили и отправляли назад.
Так что же все-таки вас подтолкнуло заняться наукой?
Поездив по «северам», я поняла, что картина вырисовывается очень интересная, нужно только все свести воедино. Дело в том, что показатели исследований крови людей, живущих здесь, в Красноярске, отличаются от тех, что на Севере. Убедившись в этом, я и занялась наукой. За сбором данных ездила в Эвенкию, на Таймыр, в Якутию и на юг — в Туву, Хакасию. В самые отдаленные поселки. Мне удалось побывать более чем в тридцати экспедициях. На вертолетах, самолетах, вездеходах нас доставляли на место, где работать порой приходилась и в школьных классах, и в детских садиках. Электричества во многих поселках не было — местные жители сами нам приносили генератор электроэнергии. Вечером они смотрят телевизор — на день же нам приносят источник тока, чтобы мы могли нормально работать и принимать пациентов. А мы по вечерам сидели с керосиновыми лампами.
В места нашей дислокации привозили целые группы оленеводов — мы за два-три часа их обследовали, вертолет эту группу отвозил обратно и летел за новой на другой участок. Уставали, конечно, но было очень интересно. Вообще, до 2000-го года нашей лабораторией в командировках в северных районах края и Якутии удалось обследовать более 10 тысяч человек. А какие люди там жили и живут! Пациенты всегда спрашивали, что принести, вы же, дескать, так плохо кушаете! Даже еду нам готовили, хотя мы и отказывались. Но — неудобно было обижать. Рыба, конечно, там изумительная. Очень люди были нам благодарны. Прилетев в некоторые поселки, мы слышали восторженные крики: — «Ура, врачи приехали!». Мы с удивлением узнавали, что по два-три года здесь в глаза не видели врачей. Но и условия для работы были экстремальные.
Наверное, вы помните все свои командировки?
Однажды на полярной станции на Диксоне нам организовали экскурсию на знаменитый атомный ледокол «Ленин». Капитан предложил пройти с ними до Мурманска и доставить потом обратно. А вы, говорит, нас полечите, пообследуете...
Заманчиво.
Нас, конечно, не пустили — командировок было много... Как-то работали в Туве, в Кунгуртуке, на самой границе с Монголией. И вечером, при свете керосиновых ламп нам — мне, кардиологу и неврологу — пришлось спасать после родов недоношенного ребёночка с тяжелой патологией весом всего килограмм. Всю ночь возились: одна держит ребенка, вторая — лампу, а я пыталась внутривенно ввести лекарство.
Спасли?
Выходили. И маму, и ее дитя. Иначе нас бы просто не выпустили из поселка. А когда уезжали — нам устроили банкет — «той» по-тувински. В общем, за два года я набрала достаточно материала для кандидатской диссертации. И Константин Рафаилович мне сказал: работа лаборатории остается за тобой, пиши кандидатскую в нерабочее время. Он мне ни дня не дал отдохнуть! Я за полгода всё оформила и отправилась в Москву в Университет дружбы народов к академику Николаю Агаджаняну, ещё одному моему учителю, на защиту — в Красноярске в то время такого Совета не было.
Боялась сильно: защищаться мне пришлось без учителей — Седов в то время был в Канаде, Агаджанян тоже отсутствовал. Но обошлось: когда рассказала, как мы работали, в каких условиях — все удивились, и я услышала замечательные слова: вы могли бы никакие цифры и данные не приводить, а лишь показать фотографии, как вы работали — этого бы хватило для защиты диссертации!
Знаете, мы тогда очень много рекомендаций дали для северян. Главное, доказали, что переход на европейский образ жизни коренного населения, на питание, не свойственное северным народам, оказали существенное влияние на состояние их здоровья. Сотрудники нашего института предложили реальные решения оздоровления северян, которыми до сих пользуются руководители северных территорий.
На ваш взгляд, какие проблемы сейчас требуют решения? У Института, у вашей лаборатории?
Коллектив, конечно, у нас замечательный, коммуникабельный. Наверное, потому, что все мы пришли сюда молодыми. Да и в тех экспедиционных условиях, о которых я говорила, выживают только люди, совместимые по интересам, по интеллекту. У нас не было текучки кадров. И сейчас ее нет. Но я с сожалением вынуждена констатировать: у нас работает много пенсионеров, в том числе и в нашей клинико-диагностической лаборатории.
Мы занимаемся и гематологией, и иммунологией, и биохимией — то есть полностью обслуживаем стационар по всем направлениям, которые требуются для диагностики заболеваний. А сейчас ещё переведен к нам Краевой детский легочно-аллергологический центр. Открыли детскую районную поликлинику. Но штат при этом остался прежним. Выживаем, успеваем спасать людей только потому, что кадры высококвалифицированные — и врачи, и лаборанты. Все прошли «школу мужества» — Север. У нас очень дружеские отношения и между всеми отделениями. Все мы как одна семья.
В наше время, к сожалению, такой молодёжи мало. Но сейчас, кажется, внимание к здоровью россиян взято под контроль самим Президентом. Думаю, дело сдвинется с мертвой точки. Кроме того, в настоящее время директор Института, доктор медицинских наук, профессор Эдуард Каспаров прилагает много усилий для оснащения современной аппаратурой наших подразделений и продолжения строительства новых корпусов. Однако мы надеемся на помощь в этом отношении и ФАНО России. Нам очень нужны приборы! Сейчас есть хороший американский гематологический анализатор. Но он не справляется с текущей нагрузкой. Он делает 50 анализов в день — а нам нужно 100!
И, пожалуй, главное: за счет института мы ездили в командировки по стране. Если ты занимаешься наукой — должен быть в курсе новейших исследований. То есть бывать на симпозиумах, принимать участие в интересных научных форумах. А сейчас... Если я еду на конгресс, конференцию или учёбу — то за свой счёт!
Мне, кстати, нравится учиться, повышать квалификацию в Санкт-Петербурге и в Москве. Там очень хорошие научные школы! Но если нечто подобное происходит в Красноярске — наш институт оплачивает расходы. А раньше мы участвовали во всех серьезных конференциях в Советском Союзе.
И последний вопрос, который волнует многих: что дало вхождение вашего НИИ в мощную структуру — Федеральный исследовательский центр «Красноярский научный центр» СО РАН?
Дело в том, что мы всегда работали и даже дружили с подразделениями КНЦ СО РАН — с Институтом леса имени В.Н. Сукачёва, с Институтом биофизики, Институтом химии и химической технологии, Институтом физики имени Л.В. Киренского... Современная наука, как известно, делается на стыке разных дисциплин. Сейчас стало намного проще, так как мы, по большому счету, одна организация — Федеральный исследовательский центр. И осуществление совместных проектов теперь не требует долгих бюрократических заморочек и ненужных согласований.
Научные проекты, реализуемые сегодня в НИИ медицинских проблем Севера
Ученые Научно-исследовательского института медицинских проблем Севера проводят исследования в области персонифицированных методов диагностики и лечения в медицинской практике. Концепция персонифицированной медицины состоит в поэтапном поиске «слабых мест» иммунной системы организма — генетически обусловленной предрасположенности к развитию болезней.
Узнали, чем занимается Краевой Центр СПИДТак, учеными был разработан сверхчувствительный прибор, способный оценить состояние иммунной системы пациента при различных заболеваниях. Разработка особенно актуальна для диагностики состояния здоровья пациента при иммуно-опосредованных заболеваниях, таких как рак, гепатит, ВИЧ и многих других болезней. Создание новой методики и технологии лечения с использованием прибора ведется совместно со специалистами Красноярского краевого клинического онкологического диспансера, Красноярского краевого Центра по профилактике и борьбе со СПИД, Центром клинической иммунологии.
В настоящее время разработка проходит сертификацию на предмет соответствия требованиям, предъявляемым к оборудованию для проведения медицинских исследований. После проведения всех испытаний оборудование будет готово к коммерциализации и выйдет на рынок.
Также, в Институте активно проводятся исследования различных факторов, которые могут повлиять на образование рака. Учеными была создана технология изготовления дендритноклеточной вакцины для лечения онкологических заболеваний. По оценке разработчиков, вакцина может быть рекомендована в качестве медицинской технологии наряду с химиотерапией, лучевой терапией и хирургическим лечением.
Кроме того, был поддержан проект «Маркеры тяжести поражения слизистой гастродуоденальной зоны у детей в регионе с высокой распространенностью рака желудка» в рамках конкурса Президента РФ. Для своих исследований ученые планируют выехать в Республику Тыва для поиска биологических маркеров у пациентов, которые помогут спрогнозировать неблагоприятное течение воспалительного процесса в слизистой оболочке желудка.
Фото предоставлены пресс-службой института медицинских проблем Севера
Сергей Чурилов
