Николай Николаевич, вы возглавили железногорский филиал летом этого года, но, как я понимаю, всегда были связаны с Красноярским краем?
Это правда. Я родился в Минусинске, вырос в Красноярске, в 1983 году с завода «Красмаш» ушел в армию, затем три года отучился в Пединституте, перевелся в Институт бизнеса и управления. Закончил аспирантуру НИИ СУВПТ по направлению «Системный анализ, управление и обработка информации «Оптимизация технологии управления опасными производствами». Моя трудовая карьера была связана с различными государственными структурами, в том числе Госкорпорацией «Росатом» (до 2007 г. Федеральное агентство по атомной энергии «Росатом», до 2004 г. Министерство по атомной энергии Российской Федерации). Я долго работал в атомной отрасли — участвовал в работе по выводу из эксплуатации Атомного флота РФ, курировал строительство объектов по обращению с отработавшим ядерным топливом, в том числе хранилища отработавшего ядерного топлива с реакторов РБМК, ВВР, и вот теперь возглавил филиал ФГУП «НО РАО» — вернулся на родину.
Кроме объекта по закачке жидких радиоактивных отходов, который национальный оператор принял от «ГХК», в 6 км от Железногорска вы строите, пожалуй, один из самых важных объектов страны — подземную исследовательскую лабораторию. Расскажите подробнее об ее устройстве.
У новой лаборатории есть три ствола — вентиляционный, технологический и вспомогательный. На сегодняшний день это первая очередь строительства подземной исследовательской лаборатории на глубине 450-550 метров — возможного комплекса по изоляции радиоактивных отходов. Я подчеркну, возможного!
Наша задача — просчитать всевозможные варианты, посмотреть, как это работает, насколько скальная порода пригодна. Для этого в лаборатории будет размещен небольшой источник, который будет имитировать тепловыделения от радиоактивных отходов, которые мы предположительно будем там изолировать.
Я так понимаю, вопросы к стройке возникают от некомпетентных людей?
Начинаются вопросы и разговоры: «Непонятно, что вы строите — то ли ПГЗРО, то ли лабораторию». Так вот — это все один комплекс, просто подземная лаборатория — это первый этап, первая очередь строительства, после которой будет проведен ряд исследований по 150 направлениям. В течение пяти лет все это будет изучаться, и только тогда станет ясно —станет этот объект пунктом финальной изоляции РАО 1, 2 классов или нет.
Что сделано на сегодняшний день?
Как вы понимаете, чтобы такой комплекс заработал, нужно подать туда электричество. От подстанции, расположенной недалеко от ТЭЦ Сосновоборска, тянется 35 км высоковольтной линии. Сегодня она готова на 70-75 % — практически все опоры стоят, провода натянуты, остались лишь небольшие технологические работы. Следующий шаг — приемка Ростехнадзором, которую мы планируем осуществить летом 2019 года. Включим линию мы не позже первого квартала 2020 года.
Также на 30 % готова линия, которая тянется от подстанции Железногорска — к марту 2019 года она будет готова. Она нужна для обеспечения строительной площадки.
А что с подготовкой площадки?
Весь лес убран, а в январе мы приступим к вскрышеванию — нам нужно добраться до камня. Это будет серьезное перемещение грунта, около 1,4 млн тонн. Это не означает, что грунт мы будем куда-то увозить, он весь останется на площадке.
Учитывался ли мировой опыт на этапе проектирования объекта?
Россия не так давно вступила в клуб стран, которые начинают заниматься финальной изоляцией радиоактивных отходов. Закон об обращении с радиоактивными отходами был принят только в 2011 году, то есть всего лишь семь лет назад, а через год появился национальный оператор — «НО РАО». За эти годы удалось спроектировать этот и все остальные объекты.
Другие страны имеют опыт создания объектов изоляции на протяжении десятилетий. Особенно большой опыт имеет Германия. Еще один пример — Франция, там практически построена исследовательская лаборатория под виноградниками региона Шампань. Она предназначена чисто для исследований и отличается от нашей тем, что там породы — глины, а у нас принято решение создавать лабораторию в кристаллических породах — в гранитоидах.
А кто-нибудь уже строил подобные объекты в гранитных породах?
Такие объекты уже построены в Швеции, Швейцарии и Финляндии. Этот весь опыт мы стараемся учесть — у нас установлены связи с французскими коллегами, неплохие связи с немецкими коллегами, на прошлой неделе с ними была встреча по подготовке договора совместной деятельности. Две недели назад была встреча с финскими коллегами.
В октябре в Красноярске состоялся семинар по вопросам обращения с отработавшим ядерным топливом и РАО, один день был посвящен именно обращению с радиоактивными отходами. Мы представляли проект подземной исследовательской лаборатории, а для коллег из Франции, Германии и специалистов Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) мы провели техтур на строящийся объект.
А внутри страны с кем сотрудничаете?
У нас очень тесные связи с Российской Академией наук, ряд институтов занимались выбором этой площадки из многочисленных вариантов. Большинство специалистов одобрили именно Нижнеканский скальный массив.
Есть также Институт проблем безопасного развития атомной энергетики РАН. Он является ведущим по подготовке программы — стратегического плана, который предлагается реализовать в процессе исследований в подземной лаборатории. Главная цель — ответить на вопрос, можно там захоронить радиоактивные отходы первого и второго классов опасности или нельзя.
Такой проект не создается силами одной организации — учитывается и отечественный опыт, и международный.
Правильно ли я понимаю, что наличие проекта лаборатории не означает, что она будет работать?
Ответить на этот вопрос можно будет лишь после значительного объема исследований. Упомянутый Институт РАН работает с нами интенсивно — уже сейчас разработана программа конкретных исследований по периодам создания подземной лаборатории. Стратегия развития объекта в марте 2018 года была утверждена генеральным директором корпорации «Росатом». Стратегия предполагает пять фаз создания лаборатории, каждая предусматривает проведение экспериментов. Подчеркну, что исследования будут проводится с использованием имитаторов. РАО при этом размещаться не будут.
В Железногорске презентовали книгу о важных вопросах атомной отраслиЕсли исследования лаборатории покажут, что объект не пригоден для захоронения отходов первого и второго классов опасности, то результаты будут учтены при строительстве какого-то другого объекта. Даже отрицательный опыт для нас и всей отрасли — ценный опыт.
Я все-таки надеюсь, что выбор, который основывался на исследованиях, проводившихся с середины 80-х, окажется верным. Сейчас все отходы находятся в пунктах временного хранения. Приповерхностные пункты «НО РАО» рассчитаны на 300 лет , а мониторинг за ними будет вестись до 500 лет. Железногорский объект рассчитывается на срок эксплуатации от 10 тыс. лет.
Подземная лаборатория — это не только изучение свойств скального массива, но и изучение процессов отработки различных операций. В этом научном центре будут отрабатываться технологические операции с нестандартизированным оборудованием— это уникальный опыт, ведь таких объектов больше нет и не будет в ближайшее время в России.
