Жюри литературной премии имени Юрия Казакова (премия журнала «Новый мир» за лучший рассказ года) определилось с победителем. Им стал писатель Олег Ермаков с рассказом «Легкий поток», опубликованном в журнале «Октябрь».
Я совершил большой человеческий, я бы даже сказал нечеловеческий подвиг: я этот рассказ прочел.
Почему я это сделал? Думаю, мы все (имею в виду людей, неравнодушных к словесности), приблизительно понимаем, что происходит сейчас в московской литературе, отчего это происходит и куда это все идет. Коротко говоря, понимаем, что хорошего там мало. А в будущем этого «хорошего» скорее всего вообще не предвидится.
Тем не менее, слаб человек, и такое лживое чувство, как надежда, часто туманит ему, человеку, голову. Вот и мне затуманило: а вдруг действительно что-то появилось, кто-то наконец пробрался сквозь частокол скучных, однотипных, запутанных текстов, публикуемых в московских журналах, отбираемых редакторами с единственной похоже целью: кому-то чего-то доказать: то ли Европе, что Москва ее ничуть не хуже, то ли России, что Москва ее намного лучше, талантливей... А скорее всего, трусливое редакторское, писательское сословие, за годы советской власти безнадежно стерилизованное, неосознанно, по привычке, потому, что так научили и так спокойнее, штампует и продвигает, популяризует и награждает серость во всех ее многообразных, цветных проявлениях.
К тому же уже не первый десяток лет я собственным своим нюхом и зрением хочу проинспектировать лауреатов престижных московских литературных наград, чтобы, во-первых, убедиться во всем вышесказанном или, во-вторых, к собственному великому счастью все вышесказанное опровергнуть. Казаковцев я почти не читал, из премиантов просматривал только Букер, где процентов пятьдесят действительно достойные победители.
Олег Ермаков — первый на моем пути лауреат-казаковец.
Сначала рассказ «Легкий поток» меня здорово напугал. Объемом. Около двух авторских листов, более тридцати страниц. Считай, повесть. Но, начав читать, понял, что тридцать страниц — это не так страшно: примерно половину занимают цитируемые автором стихи. Сюжета никакого нет: герой Ермакова, гонимый рок-музыкант советского времени, сбегает из русской Европы в Сибирь. Все эти тридцать страниц, цитируя стихи и вспоминая все, что с ним приключилось музыкант едет в поезде. Без денег, продуктов и не совсем туда, куда ему нужно: билет у него до Тюмени, а в планах Омск, Уфа, короче, где удастся приткнуться.
Автор, Олег Ермаков, о котором ничего не знаю и даже в инете специально не смотрел, показался мне неплохим парнем (совсем недавно где-то прочел, что судить автора, а не текст, могут только буржуазные ублюдки). Ермаков что-то читал, в частности, его рассказ-победитель весьма плотно соотнесен с китайским романом трехсотлетней давности «Путешествие на запад» У Чэнь-Эня. Помимо Чэнь-Эня в тексте много других цитат, отсылок. Ермаков может и умеет писать красиво, в некоторых абзацах он смотрится весьма симпатично. У этого автора, пожалуй, только один малосущественный минус — ему совершенно нечего сказать. Рассказ его — это тридцать страниц пустоты, причем не мудрой нирванической пустоты востока, а пустоты самой что ни на есть отечественной, бездарной и никчемушной, тщательно скрытой «легким потоком» красивых, но чужих фраз. Огорчаться тут не стоит, ибо пустота — это фирменный знак современной московской литературы, там таких — большинство. Зачем и почему они поставили пустоту на конвейер, размножили, утвердили, я не знаю. И так, вообще, у всех, полагаю, бесполезно и спрашивать. Не ответят, да и ответы, наверное, у каждого свои.
Но вот конкретно у Олега Ермакова спросил бы: зачем, вы, Олег, написали эту легкую и бессовестную вещицу? Почему «бессовестную», спросите вы? Потому что, после ее прочтения возникает мерзкое и, увы, знакомое чувство, что опять москвичи на...и. Потому что, стащить у меня два часа времени, заняв его пустым словоблудием, вы не имели никакого права и это, конечно, бессовестно. Так зачем вы написали этот рассказ? Можно, особенно в связке с «Путешествием на запад» сочинить какие-то смыслы литературные, философские, даже геополитические: Легкий поток Ермакова идет противоходом герою У Чэнь-Эня, на самом же деле, они идут друг другу навстречу и если не остановятся, если б китайца не вернули обратно, встретились бы они где-то в районе Ирана. А если б на север чуток уклонились, то в район Красноярска пришли, это наверняка. Интерпретаций тут множество, но налицо восточная культурная, литературная ориентация героя (автора), возможно, нарочито вопреки доминирующему в Московии европейскому направлению любых, в том числе и железных дорог. Возможно, автор предсказывает в ближайшем будущем наше с китайцами культурное единение, а, может, и напротив столкновение и поглощение сильнейшим слабейшего (Китай, безусловно, сильнейший). Впрочем, это я так, болтаю, ничего этого в рассказе и нет. Есть унылый, совершенно стандартный рок-музыкант, сбежавший из дурки (господи, они что там, в Москве, музыкантов таких не видели? или не писали еще о них? Кого он удивил этим ископаемым явлением восьмидесятых?). Есть несколько банальнейших сцен в вагоне, которые каждый наблюдал в избытке, а описал бы не хуже Ермакова каждый второй. Там всем известный капризный ребенок, еще и обосравшийся в конце, парнишка-боксер, грубоватая проводница, впрочем, пустившая героя на третью полку задарма. В воспоминаниях мелькнул врач психушки, следователь... Кому сейчас это интересно? Такое впечатление, что автор позавчера просунулся с великого бодуна, глянул за окно и обомлел: мама родная, 2010 год, а мы ведь о гонимых советских рок-музыкантах еще ничего не сказали. Сказали, сказали уже, спите дальше. А если и сказали не очень внятно, то потому что пока серьезного автора на эту тему нет, автора со своими художественными, эстетическими открытиями. Вот если б такие открытия были у Ермакова, то простились бы ему и морально устаревший герой, и совершенно обычный, обычно написанный вагон, и скучная, скучно написанная психушка (ага, читали наверняка психушку у Маканина? Во-во, перечтите, сравните, посмотрите, как это по-настоящему делается).
Еще одно замечание: у западных музыкантов с некоторого времени воспрещено цитирование песен другого исполнителя без указания авторства и выплаты соответствующего гонорара. В литературе надо ввести нечто подобное. Вот Ермаков напичкал свой рассказ в том числе и стихами моего любимого поэта Велимира Хлебникова. Видится тут мне какая-то нечестность, непорядочность. Эдак каждая собака может в свои дешевые, карьерные текстики пихать великую классику, свое убожество и ничтожество беззастенчиво за чужой счет украшая. З-А-П-Р-Е-Т-И-Т-Ь!!!
Чувствую, что опять зло написал, но реально не злюсь, само собой так получается. Только разве что грустно от всей этой pulp-ерунды. Очень вас просил бы, друзья, хотя бы посмотреть этот рассказик: вдруг он вправду кому-то понравится, и мне сразу станет легче, спокойнее: неважно, что я буду неправ, важно, что во всем этом будет какой-то смысл, что не только своим устройством в литературной жизни заняты эти новомодные московские величины, что и они нужны кому-то. А если нужны, сильно нужны, то я уж помолчу тогда в тряпочку, как ничего не смыслящий в современной литературе субъект. Ну а уж если не понравится-таки никому и вы в общих хотя бы чертах со мной согласитесь, я также скажу вам спасибо и буду сердечно рад, что не я один такой идиот, чтоб читать предлагаемую московским истеблишментом интеллектуальную пакость.
Антон Нечаев
