Наверное, со всеми случалось — читаешь книгу и прямо чувствуешь: там не так что-то. Сюжет захватывает и мораль на месте, герои вполне себе — но читать тяжело, слова не те. Со старыми книгами такого не происходило — русская переводческая братия до девяностых прошлого века состояла наполовину из профессионалов, а на вторую половину — вообще из гениев и классиков. Другой вопрос, что когда гений и поэт брался за перевод другого поэта и гения, то получалось нечто совершенно новое, а не перевод (все же помнят про пальму и сосну у Лермонтова и Гейне). Пушкин называл процесс перевода художественного произведения «перевыражением». Цветаева, например, «перевыражала» Лорку так, что стихотворения становились совсем ее личными (и очень женственными). Но если не смотреть в оглавление — иногда и не узнаешь, кто и что перевел, просто слова покажутся смутно знакомыми, близкими.
России повезло с самого начала, «Илиаду» переводил Гнедич, немецких романтиков — Жуковский, с древними греками был очень созвучен молодой Пушкин. Важным моментом в истории русского литературного перевода стала организация издательства «Всемирная литература» в 1919 (инициатива была М. Горького, активно участвовали в создании переводов А. Блок, К. Чуковский, Е. Замятин, Н. Гумилев, М. Лозинский — в его переводе мы читаем Шекспира, Сервантеса, Данте). Издательство просуществовало всего 5 лет (потом влилось в Ленгиз, а тот — в Ленокогиз, в итоге получился Лениздат), но начинание это задало планку для будущих переводчиков надолго. Стоит вспомнить хоть Нору Галь, чьи книги о словах разбирают на нашей КРЯКК всегда в первый же день.
С разрушением страны Советов разрушилось многое, в том числе — и неизменно приятный классический литературный перевод. У современной иностранной литературы есть шанс на хороший русский текст, но не всегда. Гарри Поттера, например, мы съели, но если бы не такой сумасшедший ажиотаж и былые прочтения книжки за первые сутки, она показалась бы совершенно невкусной по сравнению с оригиналом на английском. В нем Роулинг — писатель довольно серьезный, умело пользуется языковой игрой (о которой совершенно забыли ее русские переводчики, хотя один из них до этого хорошо переводил Фитцджеральда, Фолкнера, Оруэлла), а у каждого героя — свой неповторимый речевой портрет, но это остается за кадром в росменовской версии. Месяца два читаю «Американских богов» Геймана, а на английском начиналось так легко. Переводили филологи-антропологи, специалисты в области культов и обрядов (очень по теме), работы одного из них — Вадима Михайлина я крайне уважаю, перечитываю и цитирую (изданы в НЛО, читаются — не в пример — легко). А когда читаешь хорошо переведенную книгу — просто читаешь. Возникают вопросы другого порядка, о жизни, например, не о трудностях перевода. Может быть, потому что в современном книжном мире все делают в очень короткие сроки. Или он просто другой, что уж там.
