«А как, как она выглядит — Лопаткина?» — «Ну, она такая высокая должна быть, повыше этих девиц», — перешептывались интеллигентного вида тетушки, с опаской поглядывая на сцену. Там, под кукольную музыку Цезаря Пуни выплетали кружева па-де-катра фарфоровые принцессы — все в розовых платьях, с точеными фигурками, изумительно мягкими руками и удивительно жесткими пуантами. Была ли среди них прима Мариинского театра? Я не уверен, но, скорее всего, нет.
Потому что если была, то кто же тогда вышел после, в образе Эсмеральды, да еще в паре с премьером Латвийского национального балета Раймондасом Мартыновым? Или же она — это та очаровательная Фея кукол в па-де-труа с двумя комичными Пьеро, ну, из второго отделения концерта? Нет, то была девушка из Михайловского театра, кажется ... или из Хьюстонского балета?
Шутки шутками (тем более, что номера все-таки предварительно объявляли), однако же вопрос «кто есть кто» вовсе не так забавен, как может показаться. Некоторая часть публики, заполнившей большой зал красноярской филармонии на балетном концерте «Павлова Гала», наверняка знала Ульяну Лопаткину только по фамилии, и это совершенно нормально: балет надо смотреть вживую, а не по телевизору, светскую хронику же лучше вообще не читать никогда. Увы, образовательный момент мероприятия был утрачен полностью, поскольку ни программы, ни списка участников обнаружить не удавалось ни до, ни во время, ни после концерта. «Звезды русского балета» звучит примерно как «звезды северного полушария» — благородно, отстраненно, непонятно.
Между тем, приехали к нам именно звезды, и мое ворчание — это скорее звуки слегка ущемленного в правах потребителя. Лопаткина сотоварищи подарила зрителям великолепный концерт, поскольку даже в отсутствии живой музыки и «живых», то бишь, не проекционных, декораций элегантный классический танец с его утонченными мизансценами и строгой, но слегка лукавой торжественностью — это настоящее пиршество для глаз. В трех отделениях были исполнены фрагменты балетов, ставших визитными карточками Анны Павловой, великой русской балерины и жемчужины «дягилевских сезонов»; например, па-де-де из «Сильфиды» (танцевала его Ольга Павлова — эффектная, грациозная, хищная прима из того самого Хьюстона), диковинный «Русский танец» Чайковского или знаменитый «Умирающий лебедь», который у Лопаткиной хрупок, холоден, невесом и заканчивается раньше, чем ты успеваешь выдохнуть. Завершалось все золоченым гранд-па «Пахиты», слегка безэмоциональным, но доставляющим большое эстетическое удовольствие.
(Возвращаясь к ворчанию — а все ли знают, какое отношение к исполняемым номерам имела Анна Павлова? Ну, не только про лебедя, а, скажем, про ту же «Фею кукол», в которой она исполняла вовсе не заглавную партию? Не хотят зауральские гости заниматься ликбезами...)
По сути, «Павлова Гала» стал маленьким праздником хореографической Красоты с большой буквы — такой безусловный бриллиант в простенькой диадеме, слегка припорошенный дорожной пылью гастролей. Единожды прикоснувшись к нему, с некоторой настороженностью (и, конечно, надеждой) ждешь классики в местном исполнении.
