Говорят, запах шоколада в книжных магазинах заставляет покупать больше любовных романов и кулинарных книг. Взаимосвязь лакомого запаха и чтения заметил еще Михаил Булгаков в «Белой гвардии»: «...лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой...».
Может быть, потому так часты шоколадные названия у всяческих детективно-любовных историй, но случаются и стоящие шоколадные книги. Две из них уже превратились в хорошо знакомые фильмы (оба — с Джонни Деппом, кстати) — детская (и не только) «Чарли и Шоколадная фабрика» Роальда Даля и «Шоколад» Джоан Харрис. Как-то получается, что и там, и там шоколад — не просто сладкое лакомство, но и символ. В книге о шоколадной фабрике он оказывается воплощением богатства и власти (что шоколад означал, собственно, и во времена ацтеков), а в книге «Шоколад» все еще серьезнее — там его исповедуют, и шоколад — истина и ересь, способен разрушать старые порядки, объединять семьи, возвращать к жизни духовной и душевной (и еще «Шоколад» — история о удачном развитии малого женского бизнеса, о чем можно почитать вот тут, а у истории маленького шоколадного магазинчика есть продолжение, называется «Леденцовые туфельки»).
Символична и малоизвестная повесть «Шоколад» советского писателя Тарасова-Родионова, где лакомство воплощает слабость и предательство, как и у Александра Блока в поэме «Двенадцать» классовое предательство девушки отражено через пристрастие к шоколаду: «Шоколад „Миньон“ жрала!», а в книге Роберта Кормье начинается настоящая «Шоколадная война».
Даже роман Лауры Эскивель «Шоколад на крутом кипятке» — хоть он и любовный и даже немного кулинарный — говорят, очень серьезное произведение. Виктор Ерофеев в рассказе «Роскошь» заметил, что «роль шоколада в культуре Франции не меньше готики и Виктора Гюго». Возможно, стоит уже расширить культурное влияние шоколада до вселенских масштабов.
