Приют души сибирского художника Сергея Элояна выглядит так: два этажа акварельных и живописных работ в залах Академии художеств на Предмостной площади. Весь первый этаж посвящен иллюстрациям к книгам: в первом зале серия к «Царь-рыбе», во втором к «Прощанию с Матёрой». Это тот случай, когда текст про рыб сопровождают изображения рыб, а текст про уху — рисунок большого стола, за которым сидят люди и едят. Кажется, ничего особенного, тем не менее самое увлекательное начинается, когда уже почти отошел от иллюстрации, и тут вдруг обнаруживаешь, что на картине нет горизонта (иллюстрация к «Бойе»). В том смысле, что между горой и сушей вдруг обнаруживается белое пространство, которое одновременно и небо, и вода, между ними нет границы, это абсурд и это, пожалуй, самое сильное впечатление от переложения астафьевской прозы. Распутин проиллюстрирован интереснее, цвета ярче, нет каких-то конкретных сцен, больше образов, отвлеченных от конкретного текста.
На втором этаже Академии — работы маслом, практически все религиозной тематики. Там все люди изображены без обуви, ангелы греют руки у свечи, символика, похожая на поздеевскую (чаши, зерна, букет), шагаловский детский рисунок, кресты и, конечно, мозаичная текстура. Это последнее — именно то, что позволяет картинам быть объемными, на самом деле удивительно: не просто светлые, а небесно-голубые тона преобладают, не разноцветно-витражный фон, а собирающийся из рассыпанных кубиков в стекла, не просто так поделенные на части картины, а разбитые стрелами и словно отломанными, горизонтально лежащими головами (пока тело вертикально). Почему-то даже шерсть у изображенных животных становится выпуклой, хотя если смотришь на картину сбоку, оказывается, что там выступает только пара миллиметров.
Самая красивая картина — «Ирина», изображение женщины, которая словно висит в воздухе, хотя судя по позе — сидит, и вокруг нее закругляются: цветок в горшке, икона наверху. Все это в высшей степени похоже на фреску, юбка чем-то напоминает рисунки Климта, и по общему посылу это, кажется, тоже модерн, стремящийся в первую очередь к декоративности. Высветленные картины с мелкими фигурами людей (относительно общего размера), пусть в какой-то мере слишком религиозные (много крыльев и босых ступней), но про это быстро забываешь — тот случай, когда просто рассматриваешь и не уходишь.
Почти пустые залы Академии продержат выставку еще три дня, успейте сходить (до 25 августа).
