Подводим итоги прошедшего в ТЮЗе фестиваля современного танца «Айседора».
«Динамика» (соло Ольги Житлухиной, Латвия)
Двадцатиминутный перформанс постоянного гостя «Айседоры» Ольги Житлухиной, представляет собой результат работы на воркшопе с хореографом Деборой Хэй. В итоге было придумано выступление, которое по контракту она должна была исполнять на протяжении девяти месяцев каждый день, а потом — показывать публике. По словам Житлухиной, предварившей выступление коротким комментарием, у работы есть особая жесткая структура, соблюдение которой обязательно. «Динамика» основана на нескольких эмоциональных движениях, в их число входит смотрение на море и часть, посвященная операм. Когда танцовщица закончила говорить, попила воды и прожевала мармеладку, приняла по инструкции «горизонтальную позу, не достаточно комфортную, чтобы разлечься совсем», а потом по образованному зрителями в фойе второго этажа ТЮЗа большому овалу совершала свои больше похожие на упражнения, чем на танец, действия, но при этом очень пластичные, легкие. Все это — с исполнением знаменитых мелодий (голосом), с внутренним дыханием — действительного созерцания, не то моря, не то зрителей вокруг, с реакцией на покашливания, не то чего-то внутри.
Перформанс, повторяемый каждый день, по словам Житлухиной, каждый день и меняется, то есть, по замыслу хореографа, движения должны варьироваться, повторять их нельзя. «Танцую разное, но суть-то одна» — удивительно легко сама исполнительница не понимает очевидного для обычного зрителя — как одно и то же можно исполнять или 17, или 26 минут. Красные туфли скрипят по паркету, танцовщица даже не поменяла одежду — те же мешковатые джинсы, что были на ней и вчера, когда она была только зрителем.
«Куда приводят мечты» (Нейджела Яткин, США)
Еще один интерактивный танец — соло-перформанс Нейджелы Яткин в маленьком черном платье о гамлетовском «быть или не быть», звучащем откуда-то мужским голосом: «кто я?», «куда я?». «Откуда я пришел?» в начале было понято буквально: танцовщица начала из глубины зала, откуда-то из ложи, под арабскую музыку эффектно появившись, будто в парандже, и затем, словно стекая вниз — по наклону амфитеатра и кресел, через взаимодействие со случайно выбранными людьми, в обмен бумажек с посланиями на их ответные «танцы», смотрящиеся удивительно деревянно, пока последний не отнес ее — будто силой — на сцену под раскачивающийся, как маятник, фонарь. Дальше последовало высветление и затемнение тела, работа со сценой и залом как с огромным однородным пространством, очень красивая и кукольная хореография. Яткин использовала три источника света в разных углах сцены, вызывающих огромные тени от ее тела, проецируемые то на кирпичную стену позади, то на зал. Такой эффект удвоения — танцовщицы и теней — создавал ощущение, что эта тень гораздо больше человека, что она преследует, куда бы ни шел, раскидывает руки в безмолвном движении. Иногда тень пряталась, а Яткин казалась маленькой. А падая в зал, раскидывалась над зрителями, так что, даже не оглядываясь, можно было ощутить ее большое, как щупальца, присутствие. Одевание платья на голову, оголение груди, на одной стопе поднимается вверх, другая параллельна полу — быть или не быть — вопроса не стоит, ее «быть» теперь в каждом из сотни зрителей.
«Что осталось?» (Лиат Вейсборт, Голландия)
Совершенно дикое действие, вплоть до каких-то балетных указующих жестов, знаков «ляляля» быстро сжимающейся ладонью, до невероятного сумасшествия, не подчиняющегося интерпретации, но заряжающего энергией. Спектакль явно потерял в зрелищности, когда вместо заявленных пяти голландцев на сцене появились двое (от одновременного повторения одного действия многими людьми всегда захватывает дух, как от драки), но не растерял резкости. Кажется, они танцевали о чем-то спортивном, и если в смысловой части, прописанной в программке, говорится о связи с обществом, близости с другими, то пластика повторяет все на свете олимпийские движения, древнегреческие скульптуры, советские спортивные майки, даже жест с арены гладиатора, привитый фильмами — опущенный вниз палец. Что это — двадцатиминутная лихорадка, марафон или что-то еще, не ясно, прикосновение лбами сменяется резкими прыжками вниз, как будто можно из всего этого выпрыгнуть.
На международном фестивале современной хореографии в Красноярске представят 14 спектаклей
