«Что ты можешь рассказать о Сибири — сибирякам?» — цитирует художница собственную маму, когда представляет выставку, и отвечает сама себе долгим пространным монологом. Когда блуждаешь по залам, это последний вопрос, которым можно задаться — настолько все образы понятны, близки, а мысли чисты. Татьяна Антошина — современный художник самых разнообразных жанров, автор музея Женщины (с идеей, что все предыдущее искусство было мужским и для мужчин, поэтому в ситуации появления художниц-женщин необходимо меняться ролями — так появился «Юноша на шаре»), о себе говорит, что «мы то, что мы любим», рисует автопортреты, уподобляясь манере Ван Гога. Родилась в Красноярске, юность провела в Сибири — из снов и воспоминаний о них составлены три зала, из которых не хочется уходить.
«Холодная земля» — это восприятие естественных условий жизни: валенок, морозных рисунков на окнах, «арбузного запаха окуней с подледного лова». Художественно это превращается в огромную панораму нарисованного прямо на белых стенах зала пейзажа, зимняя природа из окна поезда проносится мимо, повторяясь. К стенам прибиты столы из привычных плацкартных купе (поезд Абакан-Москва) расставлены инсталляции, повторяющие микро-ситуации из жизни: сцена из роддома (лежит упавший с кровати ребенок, позади скрыта фатой картина), медведь встречает Будду, девушка шагает в пропасть. Как разные кадры одного и того же кино, это повторение пройденного — бесконечное движение навстречу, словно этот круг никогда не замкнется и столы продолжатся в другом зале.
Но в другом зале уже совершенно другая история: художница некоторое время жила в поселке Мотыгино, зимой его занесло на метр снегом, люди прорыли норы и ходили по ним. Местные рассказывали, что раньше в поселке жил (как в другом мире) ученый, работал учителем математики, делал космические расчеты и смотрел на звезды. Эта отстраненность претворяется в совершенно фантастическую инсталляцию: его комнату, пустую (математик уже исчез), полностью однородно белую, только стол краешком выдает родной коричневый цвет, контрастным пятном усиливая впечатление. Поперек зала на веревке висят простыни, с намерзшими сосульками, на полу заснеженные книги выстроились в знак вопроса — толстая точка из стопы книг и окно, затуманенное морозом, завершают пространство. Может быть, этот ирреальный человек, словно зашедший на миг — сосланный в Сибирь по принуждению, — оставил свой след, и это его коричневая тень нарушает белое пространство, а может вся эта Холодная земля — про поглощение, и пусть снег растает, прямо сейчас вечная мерзлота проступает через каждую щель в стене.
Между залами стоит на подставке объект — маленький деревенский дом, с зеленой травой по краям, а под ним — огромные сталактиты холода, промерзшая земля. Художница вспоминает, что это одно из самых сильных удивлений: земля в подвалах была настолько холодной, что даже летом там хранили продукты. Вечный мороз сковывает затопленную фантазией Красную площадь — только верхушки башен торчат, а на потрескавшемся льду сидят рыбаки. Еще одна глобальная идея художницы: ученье — свет, поэтому в третьем зале из картин на месте нарисованных книг буквально торчат лампочки, тут же — картина с детьми за партами; несколько композиций — открытое и закрытое окно, ветер, захвативший дерево. Даже чисто предметные инсталляции очень живописны, художница посредством привычных вещей рассказывает очень личные истории. Обычно и так белые стены словно промерзают изнутри — и их теплотой окружает память снаружи.
