Исследователь истории греков на территории России. Автор двух книг, посвященных судьбе греков: «Одиссея мариупольских греков» (1993) и «Милар»/«Мельница» (2000).
Родился 6 сентября 1952 года в с. Раздольном Старобешевского района Донецкой области, в греческой семье.
В 1960–1970 гг. учился в Раздольненской школе. В 1971–1976 гг. – студент географического факультета МГУ.
С 1976 г. – ассистент Вологодского политехнического института, преподаватель инженерной геологии.
В 1984 г. защитил кандидатскую диссертацию.
В 1988 г. перешел в Вологодский педагогический институт, возглавил неформальное объединение «Экологический клуб».
В 1993 г. приглашен на должность эксперта по политическим вопросам и связям с общественными организациями в аппарат Полномочного представителя Президента РФ в Вологодской области.
В 1999 г. назначен руководителем регионального штаба избирательного блока СПС.
С 2002 г. возглавляет Вологодское отделение политической партии СПС.
Семейное положение: женат, три дочери.
Увлечения: классическая музыка, творчество российских бардов.
Вот уже полтора года он ездит по России, работает в архивах, обрабатывает письма, встречается с великим множеством людей. Ему страшна мысль о том, что соотечественники могут не узнать всей правды о том, как истребляли греков в СССР в 30–50-х годах ХХ века. Собирая материалы для своего масштабного труда в четырех томах, Иван Георгиевич Джуха приехал и в Красноярск: наша земля тоже оказалась частью этой горькой истории.
– Иван Георгиевич, как на территории СССР оказалось множество людей греческой национальности?
– Греки – одна из самых древних наций на территории России, давным-давно основавшая колонии на берегу Черного моря, в Крыму. В своей книге «Одиссея мариупольских греков» я подробно рассказываю о том, как они появились в Крыму и Приазовье. Вспомните, ведь у греков и русских много общего: идентичное вероисповедание, алфавит… Между нашими странами издревле были налажены торговые взаимоотношения. И в 1937 году из всего массива иностранноподданых в СССР 95% составляли греки. Те самые, которые долгое время жили в Турции, а в начале ХХ века вынуждены были спасаться от мусульманских фанатиков и бежали на Кавказ, в Армению. Но и там они не нашли убежища: с 1919 по 1921 год во время так называемой «армянской резни» турки умертвили более трехсот тысяч греков. В Греции этот период получил название «малазийская катастрофа». Греки стали искать спасения в России, рассматривая эту страну как перевалочную базу. Многие семьи жили здесь, сохраняя гражданство. Кроме того, греки приезжали в Россию на заработки – именно так были сформированы киевская, одесская, иркутская диаспоры.
– И чем же греки помешали строительству коммунизма?
– Дело в том, что греческая операция НКВД была по счету тринадцатой! До этого забирали поляков, румын, прибалтов… По замыслу Сталина, многочисленные шпионы и диверсанты должны были быть искоренены, и считалось, что больше всего их было именно среди представителей других наций. Примечательно, что жертвами национальных операций стали те, чьи государства граничили с Россией. С Грецией не так – любой школьник скажет, что у нас нет общих границ. Можно только догадываться о причинах ненависти к грекам, потому что Сталин был большевиком и космополитом. В его биографии даже есть период, когда он взял себе фамилию Папандопуло – пожалуй, самую распространенную греческую фамилию, как в России Иванов. Думаю, что здесь еще сыграло свою роль восстановление в Греции монархии в 1935 году, а уже через год там произошел военный переворот, и к власти пришел фашист Иоаннис Метаксас. Все это не добавило уважения к стране, а скорее наоборот, очернило ее в глазах СССР.
Итак, греческая операция НКВД «стартовала» 11 декабря 1937 года. Директива Ежова четко предписывала, сколько нужно арестовать, сколько из них расстрелять и отправить в лагеря на 10 лет. Эта операция оказалась самой кровавой из всех национальных. К примеру, в моей родной Донецкой области, где была крупная греческая диаспора, из всех арестованных – а это без малого пять тысяч человек – 96% было расстреляно в течение одного месяца. Остальных – в лагеря. В моем селе из 150 репрессированных 147 человек расстреляли, в том числе двух моих дедов, а троих отправили в лагеря, они выжили и вернулись.
– Как же реагировало греческое правительство на репрессии СССР?
– Для него спасение своих граждан не было первоочередной задачей, ведь до сих пор действовало торговое соглашение с СССР. «Ради каких-то русских греков» радикально портить отношения Греция не собиралась, однако время от времени заявляла чисто формальные ноты протеста. Ситуация накалилась, когда в марте 1938 года был убит посол Греции в СССР Николопулос. НКВД инсценировало самоубийство, и у меня есть вырезка из «Правды», где было опубликовано сообщение о самоубийстве посла якобы по причине тяжелой болезни. Но, по моей версии (и пусть ее попробуют опровергнуть!), это, безусловно, было убийство. К тому времени Николопулос пробыл в Москве всего полтора месяца, и никто не послал бы его на дипломатическую работу больным. Вскрытие же делать запретили.
Советский Союз предложил Греции забрать своих людей, но… греческое правительство считало своих соплеменников зараженными коммунистической заразой, могущих принести ее в страну. Было и экономическое препятствие: Греция все еще не могла оправиться от «малазийской катастрофы», где уж тут приютить тысячи беженцев! Отказ в принятии сограждан мотивировали тем, что посольство технически не способно выдать столько паспортов и виз. И согласились выдать только 10 тысяч виз, хотя желающих было, по меньшей мере, сорок тысяч. Вклад Греции в защиту своих подданных от репрессий ограничился вот этой акцией.
– Ваш труд по теме и масштабу сходен с книгой Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»…
– Ни в коем случае не надо меня сравнивать с Александром Исаевичем: во-первых, он писатель, а во-вторых – великий писатель. Я-то ведь не писатель, а геолог, но раз уж историки не берутся за эту тему, я рискнул попробовать – кто-то ведь должен был об этом написать.
– Какую цель вы ставите перед собой? Не слишком ли она несбыточна?
– Лучше скажу, какую цель я не ставлю перед собой. Так вот, я не хочу всем доказывать, что греки от репрессий пострадали больше всех, что они оказались самым несчастным народом. Потому что очень много пострадало русских, украинцев, евреев, которых брали всегда… Я грек, но хотел бы быть человеком мира.
Также я не хочу писать так, чтобы человек читал мою книгу и плакал. Мои комментарии, сопровождающие реальные истории людских трагедий, больше ироничны, чем сентиментальны. Если я начну переживать за всех, о ком пишу, то просто не допишу и умру.
Обычно мое рабочее время распределяется так: две недели в поездках и две недели дома в Вологде, где я обрабатываю собранную информацию и еду дальше. Мой текст основан на документах, но это не научная работа в чистом виде, потому что все собранные материалы я пропускаю через себя – просто не могу подходить к этому технически. Труд Солженицына имеет подзаголовок «Опыт художественного исследования», и я, возможно, в качестве жанра также укажу «художественное исследование».
– Когда ваше исследование будет издано? Увидят ли его в Красноярске?
– Книгу «Греческая операция» уже ожидают три издательства: два в России и одно в Греции. А вообще итогом моей работы должны стать четыре книги: о раскулачивании, о репрессиях конца 30-х, о трех волнах депортации греков в 40-х годах и последняя – мартиролог. Список жертв. Понятно, что полным он уже никогда не будет, нет в живых не только многих самих вытерпевших, но и их потомков, некоторые роды умерли полностью. Последняя книга будет отражать степень моих знаний и тех, кто мне помогает – у меня 400 корреспондентов по всему миру, в том числе в США, Австралии, Франции, Германии. По плану изданий, в 2006 году выйдет первая книга, затем в 2007-м – вторая и третья и в 2008 году – мартиролог. Но я решил нарушить хронологию и первой издать «Греческую операцию»: хочу, чтобы хотя бы один узник лагерей успел ее подержать в руках, прочитать, понять, что его страдания были не напрасны, что о них знают и помнят. Потому что из тех, кого забирали, осталось очень и очень мало. Недавно я встретился с Павлом Ивановичем Кардимилиди, ему 95 лет, у него два лагерных срока, и он должен увидеть эту книгу.
Из тех, кто был раскулачен, в живых уже никого нет. Из тех, кто был депортирован, еще многие живы – переселяли-то ведь с детьми, поэтому книгу о депортации они, несомненно, увидят. Экземпляры всех книг будут разосланы в греческие диаспоры, в том числе и в Красноярск.
– Кстати, о Красноярске. Какие сведения вы планируете найти здесь?
– В конце 30-х годов греки были и в Красноярском крае, приезжая сюда на заработки. В 1937 году арестовали «контрреволюционную греческую группировку» в Игарке. Оказывается, Греции было жизненно важно иметь шпионов в Игарке!.. В плане греческой операции и последующих репрессий край интересен прежде всего местами «отсидки»: это Норильлаг – в Норильске, Краслаг – под Красноярском. В прошлом году я работал в Норильске и выяснил, что там отбывали сроки 46 греков, но у меня нет цифр, сколько там было расстреляно, сколько умерло от тяжелого труда, побоев и голода и сколько выжило. Поэтому в этом году я попытаюсь попасть в Дудинку, чтобы пробиться в архив «Норильского никеля». Вторая моя важная задача – встретиться с потомками репрессированных.
В целом, по моим подсчетам, в крае живут около трех тысяч греков, примерно 740 из них – в Красноярске. Но есть ведь и те, кто не заявляет о своей национальной принадлежности. Хочу выразить благодарность грекам-сибирякам за теплый прием, гостеприимство и всемерную помощь в моих поисках. В Красноярске я впервые, и в восторге от него: по сравнению с Иркутском, ваш город выглядит намного цивилизованнее и по-европейски. В то же время меня поразили названия улиц - Менжинского, Урицкого, Дзержинского – носящие имена чекистов, которые участвовали в репрессиях.
Герои «Греческой операции НКВД» – это, прежде всего, греки без званий, без титулов, не статусные, простые люди. О статусных греках – писателях, актерах, ученых, которые попали под репрессии – уже много написано. Но у меня есть сведения о Евгении Софиано, расстрелянном в Норильске в 1938 году. Он был двоюродным братом академика Андрея Сахарова, мать которого, урожденная Екатерина Софиано, была гречанкой. Евгений был отправлен сначала в Карлаг (Караганда), а затем в Норильск. Возможно, его дело все еще находится там.
– Иван Георгиевич, ваш проект требует серьезных финансовых вложений. Кто вам помогает?
– Когда в поездках встречаюсь с кем-нибудь, чувствую напряжение, как будто от меня ждут просьбу о деньгах. Но сам лично никого не прошу, просто раздаю буклеты, где указаны основные сведения о характере моей работы. Спонсоры находятся сами – считаю, что они должны самостоятельно до этого «дорасти».
Беседовала Татьяна Сальникова
_____________________________________________________________________________________Прим. автора: греков судили не «тройки», а особое совещание, в состав которого входили Ежов и генеральный прокурор СССР Вышинский. Совещание находилось в Москве, а греки сидели в тюрьмах, из которых в столицу приходили многостраничные «альбомы» со списками обреченных. Против всех фамилий стояли рекомендательные пометки «расстрелять», против каждой сотой – «10 лет лагерей». Мелкие чиновники в Москве бегло просматривали списки, а затем подавали на подпись Ежову и Вышинскому. Список уходил в регионы к исполнению. Такой способ осуждения называли «альбомным», практически все национальные операции проходили по такому принципу.
