Летом 2008 года я дожил до того, что мне предложили сплавать на Север. Туруханцы предложили — за их счет. Как писателю, широко известному в узких кругах. Плыть, значит, на теплоходах. Если не съест комар, не сгубит водка, не смоет за борт — сходить на берег в селениях, куда поезда не ходят и машины не ездят. Читать лекции, являть себя (если надо), удить рыбу (если получится).
Трое в лодке
Как оно заповедано классикой, в лодке нас трое. Поэт Нечаев и писатель Ахадов согласились из тех же экстремистских побуждений.
- Едем в неизвестность, ничего не гарантировано, а если мы так застрянем? — восклицал Эльдар Ахадов. — Надо ехать…
- Только бы пить не пришлось, — качал головой двухметровый Тоха Нечаев. — И комарья там… А чего поделаешь?
Я твердил свою мантру:
- Не себя показать — людей посмотреть, не себя показать — людей…
Писатели не так часто любят друг друга. Эти двое мне нравились. Нравилось то, что писатель Ахадов еще и геолог. Нравилось, что Тоха большой, прямо-таки огромный, череп — во, челюсть — во. И, как полагается особям крупной и сильной породы, человек он, по большому счету, беззлобный. Мне с такими уютно. «Многие боялись ехать с Нечаевым», — шепнули мне накануне. Как же, как же. Стихи матерные. Силища немереная.
Военное положение
Теплоход «Близняк» отходит от Красноярского речного вокзала в 7.00. Свежо, ветрено и мокро.
Тоха географ, Эльдар геолог — вспоминают про Енисей: «разлом между плитами». Десять километров, говорят, глубина. Прямо-таки Мариинская впадина. Впрочем, десять километров — не глубина, разумеется, Енисея. Километры — это отложения. А под килем у нас — метров пять-десять. В самом узком месте пути, когда километровая речка сузится в 3—4 раза, будет метров сорок.
Изнеженный писатель Силаев — в легком шоке от быта. Он совсем не так представлял каюту. Купе. Мать его. Типичное купе поезда (надо заметить, что изнеженный писатель Силаев не путешествует поездами в принципе). В тесноте, да в обиде? Почти научившийся не пить в мирной жизни, он понимает, что сейчас — военное положение… Первым достает заначку писатель Ахадов.
Четвертым в каюте — большой рыболовецкий парень. Уроженец одного из поселков, что по Енисею. Я, говорит, по происхождению наполовину француз. Имею, говорит, полное право жить во Франции. Ну, пока еще не уехал, а так могу хоть завтра.
Француз засыпает. Писатели сидят за свое. Силаев цитирует нерусского автора Вальтера Беньямина: «Не таланта, а мужества — недостает нашим авторам, чтобы писать лучше». За мужество, стало быть! Писатель Ахадов вспоминает книжку «Это я, Эдичка». Приходим к мнению, что Эдичка Лимонов, хоть и сосал у негров, человек очень мужественный и писатель, в силу этого обстоятельства, настоящий.
Писатель Нечаев, коему Виктор Астафьев крестный отец, подтверждает, что по жизни Петрович был деспот. Ну и, наверное, это правильно. Если это помогало Астафьеву быть великим. За величие!
Идем знакомиться с капитаном…
Капитанская рубка
Странная закавыка — чем далее от метрополий, тем уместнее представляться словом «писатель». Одна моя знакомая представилась так в Подмосковье, и случайная тетка посмотрела на нее жалостливо: «А
Это, наверное, как свет далеких звезд доходит с опозданием, так и тут — тенденции тормозят, и в правильной провинции до сих пор
Мы уже отплыли достаточно, чтобы проверить: мы русские писатели — вы нас уважаете?
Уважают. Подписываем книжки, ручкаемся, улыбаемся. Получаем право до конца пути тусить в капитанской рубке. Через нее выбираемся на верхнюю палубу. Здесь тусят иностранцы и сопровождающие оных. Тоже, значит, элиты.
Наутро капитан любезно интересуется нашим здоровьем. Мелочь, но приятно. Позади сутки пути и примерно 700 километров Енисея.
Летучие твари
Первое десантирование — в поселке Бор. Здесь нам сулят две встречи с читателями, гостиницу с бильярдом и прогулки, значит, по бору.
Беззлобно гадаем, как правильно именовать жителей? Боряне, борянцы, боруны, борчуны, борцы и борки?
Приятная новость — клещей нет. Известно, что на некоем градусе северной широты эта тварь пропадает. Некие разногласия — на каком? В Боре говорят, что недаром плыли тысячу километров, — клещ кончен. В Туруханске потом скажут, что в Боре клещ бывает, но редок. А вот в Туруханске — никогда.
Для красноярцев, подсаженных на «клещевой невроз», это, наверное, главный плюс северной тайги. Главный минус — летучих тварей больше, чем мы привыкли. Репелленты — не помогают. А может, и помогают, и без них на каждом было бы не по 20 укусов за день, а по 50, но это сложно понять.
Лодка — друг человека
Спрашиваю местных, чем промышляет население в поселке Бор. Главная работа, мне отвечают, в администрации и в ЖКХ. Стоп, но ЖКХ и администрация — это инфраструктуры, никто не будет строить селение, чтобы в нем были администрация с ЖКХ и больше ничего.
«Наверное, леспромхоз, — говорит один… — Да не, леспромхоз у нас закрыт. Тогда что? Ну, рыбу вот ловим».
И действительно — на берегу десятки лодок. В каждом дворе — лодка. Машина здесь как роскошь, лодка — средство первой необходимости. Это понятно.
Но это же, спрашиваем, наверное, браконьерство — ловить в промышленных масштабах, ловить как бизнес? Ну, говорят… Браконьерство. Вот тут мужика поймали, выписали ему штраф в 500 тысяч, он и повесился. «А мужик
Вопрос повисает в воздухе.
Пиар-битва
У входа в гостиницу — объявления. Самое цветное и большое — про нас. «Состоится встреча с писателями Э. А. Ахадовым, А. Н. Нечаевым, А. Ю. Силаевым…»
Ночью его зверски сорвали. То ли люди не любят большие цветные объявления, то ли конкретно нас — спросить некого. К обеду объявление висело заново, таких же размеров. Спасибо — как их правильно назвать? — нашим промоутерам?
Пока адские силы когтями и зубами рвали в ночи нашу объяву, писатели не дремали. Писатель Силаев и писатель Ахадов мерялись харизмой на бильярде. Надо сказать, писатель Силаев не умеет играть вообще. Чем ему взять две партии подряд, окромя харизмы?
Писатель Ахадов действует тонко — начинает комментировать матч с кавказским акцентом вообще и закосом под Иосифа Виссарионовича — в частности. Благо умеет.
О магическая сила слова! Что творит акцент почившего Кобы! Писатель Ахадов выигрывает — 3:0.
Продолжение следует
Александр Силаев, «Красноярский комсомолец»
фото автора
