Неожиданная Шанина

На VIII Международном Рождественском фестивале искусств в Новосибирске актрису «Ленкома» Елену Шанину можно было увидеть в роли сестры Рэтчед в спектакле «Пролетая над гнездом кукушки» («Затмение») К. Кизи. Ее выход на сцену в образе строгой медсестры из психлечебницы для многих поклонников Шаниной стал полной неожиданностью.

Изобразила Тимошенко

— Те, кто помнят меня по ролям моих «голубых героинь», удивляются, как мне вообще дали эту роль, — смеется актриса. — А журналист Марина Райкина так и написала, что это ошибка, что роль не для меня. Кстати, меня ведь на нее не сразу назначили. Режиссер Александр Морфов пересмотрел большое количество актрис, в том числе и не из «Ленкома». А потом увидел спектакль Владимира Мирзоева «Две женщины» по «Месяцу в деревне» Тургенева, где я играю инфантильную кошечку Наталью Петровну, и вдруг предложил мне сыграть сестру Рэтчед.

Как вы восприняли такое предложение?

— Задала себе тот же самый вопрос: почему он пригласил именно меня? Думала над ним весь репетиционный период, немало ошибок наделала. Поначалу шла по первому плану — играла этакую эсэсовку. Что было совсем не то, что нужно, — ведь на эсэсовку он мог взять другую индивидуальность...

Как рассказывает Елена Шанина, понадобилось время, чтобы понять — для режиссера весь смысл был именно в том, что сестра Рэтчед в его представлении только внешне мягкая и пушистая, почти мамочка для всех. А внутренне ей свойственно стремление к строгому порядку. И убежденность, что только она знает, каким он должен быть. Очень распространенный тип мировоззрения, присущий многим.

— Во время репетиций мы с Морфовым пришли к выводу, что если бы не самоубийство Билли, которому все симпатизируют, многие в зале были бы на стороне моей героини, — вспоминает актриса. — Особенно когда Макмэрфи играл Александр Абдулов, который свободно пользовался ненормативной лексикой. Его герой словно предчувствовал, что ему осталось немного, и для него это был последний бой. Что многих зрителей раздражало. И на таком контрасте моя роль была серьезной провокацией. Люди смотрели и думали: «А что такого? Нормальная женщина, все правильно делает, хочет всем пациентам добра». Но это только видимость.

Кстати, когда «Ленком» был на гастролях в Киеве, один известный бизнесмен подарил Шаниной дорогую шаль от Донны Каран, большой букет желтых тюльпанов и восхищенно поблагодарил: «Как вы ее хорошо показали». Как оказалось, он имел в виду Юлию Тимошенко! Самой актрисе такая трактовка и в голову не приходила.

Три Макмэрфи

Все Макмэрфи в ленкомовском «Затмении» разные. Если у Абдулова, первого исполнителя этой роли, его герой все время рвался в последний бой, то у Александра Лазарева получился Макмэрфи, который просто сдуру вляпался в неприятную историю.

— Такой дурында — молодой, красивый, веселый, все время смеется, ему кажется, что он на пикнике, — рассказывает Елена Шанина. — А потом постепенно понимает, куда его угораздило попасть. Мой третий партнер, Андрей Соколов (именно он играл Макмэрфи на фестивале в Новосибирске. — Е. К.), поначалу тоже иронизирует над тем, куда он встрял, ему кажется, что завтра все закончится. Но он играет человека, который знает, на что идет. Энергичный, с определенными принципами, по которым он живет, с природным интересом к окружающим людям.

Непредсказуемый успех

Роль сестры Рэтчед не единственная неожиданность в творческой биографии Елены Шаниной. Для нее до сих пор загадка, как признает она сама, почему многим поклонникам запомнилась прежде всего ее Кончита в рок-опере «Юнона и Авось».

— Хотя, пожалуй, большой загадки в этом нет, — улыбается актриса. — Просто в то время в наших театрах не было видеозаписывающей техники, спектакли не снимали. «Оптимистическая трагедия» — гениальный спектакль, один из лучших у Марка Захарова. Но от него не осталось практически ничего... Так же как и от «Тиля», где работа Караченцова в роли Тиля в тысячу раз выше, чем его Резанов. Зато «Юноне и Авось» повезло, ее сняли американцы. А люди смогли потом увидеть это по телевидению.

Как считает Шанина, пример «Юноны и Авось» вообще показателен в том смысле, насколько невозможно в театральном деле что-то просчитать. Делаешь ставку на одно, а успех приходит в другом... В ее творческом багаже есть роли, которые, на взгляд самой актрисы, гораздо сильнее и глубже. Например, Неле в «Тиле» Г. Горина, Мирра в постановке «В списках не значился» по Б. Васильеву, Жанет в «Хории» по И. Друцэ... Серьезные драматические роли, которые Шанина очень любила и которые ей непросто дались. А в Кончите что играть? «Прибежала, убежала, спела, станцевала», — смеется актриса. И все же она благодарна судьбе за эту работу.

— Видимо, «Юнона и Авось» просто попала в свое время. Помню, когда мы перед этим репетировали в «Ленкоме» «Звезду и смерть Хоакина Мурьеты», нас тайно вывозили смотреть фильмы «Иисус Христос — суперзвезда» и «Кабаре», в СССР они тогда были неизвестны. И мы были в потрясении от возможностей этого жанра — в нем столько способов выражения эмоций, энергии, направленной вовне. И на волне всего этого возникла собственная рок-опера, «Юнона и Авось». Причем, что самое ценное, — на родной почве, это не перенос. Духовные песнопения и рок-музыка в театре были тогда революцией. Спектакль остался в истории театра, и его теперь поддерживают, как огонь: один упал — другой встал на его место...